С травматических событий 11 сентября 2001 года концепт завершения в обращении с горем приобрел особую значимость. В этой статье мы исследуем влияние завершенности на жизнь.Мы рассмотрим и традиционную линейную модель горя и не совсем традиционную не-линейную. Мы не совсем удовлетворены линейной моделью, когда смотрим на процесс горевания с точки зрения Гештальт-терапии. Также мы исследуем положительные стороны незавершенности и в конце приводим пример того, как незавершенность может благотворно влиять на жизнь.
«Ваши вопросы, как комнаты, запертые на ключ, или книги, написанные на совсем чужом языке. Не отыскивайте сейчас ответов, которые Вам не могут быть даны, потому что эти ответы не могут стать Вашей жизнью. Живите сейчас вопросами. Быть может, Вы тогда понемногу, сами того не замечая, в какой-нибудь очень дальний день доживете до ответа.»
Райнер Мария Рильке.
Введение.
Наша цель в этой статье — развенчать миф, что завершение происходит всегда. Полное завершение — это исполняющий желание миф, который должен быть заменен другим, поле-ориентированным концептом. К сожалению, линейная модель еще не стала прошлым, она очень популярна сейчас. Она подпитывается организациями, которые занимаются краткосрочными, когнитивными методиками совладания с горем.
Классическая Линейная Ориентированная на Равновесие Модель.
Линейная модель использовалась в отраслях помощи в течение многих веков. В медицине (тело), психоанализе и психотерапии (психика) и духовном исцелении (душа). Между целителем, врачом и терапевтом и клиентом, искателем, пациентом всегда заключался договор о том, что вторые должны разделять систему верований первых. Эта система включает причинно-следственные связи, стратегии, необходимые интервенции и предписания.
Клиент должен соблюдать назначения, верит в успех лечения, он ждет определенных ритуалов и принимает интерпретации терапевта. Если излечение не происходит в течение определенного времени ответственность часто перекладывается на того, кто страдает. Клиент «слишком защищается», «ему недостает веры», «амбивалентен в отношении проблемы», «недостаточно взрослый» и т. д.
Планы, количество сессий, протоколы, рекомендации – это все неотъемлимые части линейной модели. Подразумеваемой целью терапии считается не развитие и рост, а возвращение к пре-травматическому уровню функционирования.
Часто клиент, приходя в терапию ожидает, или даже настаивает, что терапевт, один или в коллаборации с клиентом, уберет неподходящее поведение, болезненные эмоции или даже память о неприятных жизненных событиях.
Множество случаев демонстрируют ожидание клиентом «обетованной земли» завершения. Менее явными являются ожидания того, что тяжелая работа в терапии позволяет достичь счастья. Многие терапевты тяжело трудятся со своими клиентами и зажигают в них надежду, что все раны могут быть излечены при помощи терапии. Когда этого не происходит на протяжении долгого времени, последствия могут быть плачевными.
Линейность, Равновесие и Горе.
В 20 веке основной моделью работы с горем была Фрейдовская линейная дву-фазная модель из «Грусти и Меланхолии». В этой модели страдающий в первой фазе сохраняет связанность с покойным. Нежелание оставить объект утраты сохраняет его в структуре жизни клиента. Эти усилия могут быть обсессивными. Когда в этом происходят постоянные неудачи, клиент понимает, что пытается сделать невозможное. Это понимание ведет к оттоку либидинальной энергии от объекта потери (процесс декатексиса), которая может направляться на построение новых отношений. Это возвращает равновесие.
Эта модель подразумевает, что у человека есть доступ к ограниченному количеству энергии — только отвернувшись от объекта потери можно начать вкладывать энергию в новые отношения. Неспособность к эмоциональной отделености от объекта утраты считалось чем-то патологичным.
Почему есть необходимость в нелинейной, ориентированной на рост модели?
Наши сомнения относительно завершенности разделяются такими строгими дисциплинами как физика, с которой за последний век произошли поразительные изменения. Традиционные предположения о причине и следствии, о начале и конце, о объективности измерений больше не поддерживаются научными доказательствами.
Физика Ньютона долгое время была хребтом науки. Но её поколебал Альберт Эйнштейн, который продемонстрировал, что пространство и время относительны. Его теория относительности говорила о искривлении пространства и времени в процессе космической эволюции, таким образом нарушая базовые научные допущения, которые прежде властвовали на этом поле.
В 1930-х годах квантовая физика еще больше раскачала лодку. Например, исследования атомных и субатомных частиц показало, что невозможно определить местоположение и скорость частицы; лучшее, что мы можем сделать — это предсказать возможность того, какая частица сейчас и какой она будет через некоторое время. Вещи становятся определенными только когда наблюдатель воздействует на них, высвобождая квантовые вероятности и полагаясь на определенные результаты. Брайан Грин, математик, говорит: «Это странно. Мы не привыкли к реальности, которая является двусмысленной до того, как мы её ощутим.» Более того, в 1935 году исследователи открыли, что если воздействовать на частицу в одной локации, которая запутана с другой, очень далекой, частицей, то это также немедленно подействует и на вторую частицу. Это пример не-локальности — он показал неправильность утверждения, что пространственная разделенность предполагает физическую независимость.
Такое развитие физики оказало влияние на понимание самой природы вселенной, а также на другие отрасли, например реабилитацию, специальное образование, современный психоанализ и психиатрическое понимание психических болезней. Однако, в отношении процесса горевания продолжает сохраняться та же самая линейная модель.
Сомнения насчет надежности линейной модели проявляются в частоте рецидивов переживаний горя и зависимости, повторное возникновение навязчивых мыслей, так называемой «спираль горя» или долго-действующих симптомы ПТСР и даже повторяющихся снах.
Новая модель горевания.
Новые модели горевания схожи во взглядах с своременной гештальт-терапией. Они больше межличностные, чем интрапсихические и принимают во внимание те эмоциональные связи, которые сохраняются после смерти близкого человека. Они также делают акцент на нарративе и реконструкции смыслов. В работе важно осмыслить потерю на предмет её причин и последствий, а также сделать так, чтобы она вошла в жизнь, как нечто осмысленное. Информация о причинах очень важна, особенно на ранних этапах, чтобы сам факт потери не был двусмыленным и непонятным. Конструирование смысла утраты — это одно из требований жизни, и оно может повторяться в течение жизни, что ведет долговременному приспособлению.
Чтобы понять скорбь, М. Штрёбе и Х. Шут (Stroebe & Schut, 1999, 2010) выработали дуальную модель процесса (ДМП). Находящиеся в процессе скорби чувствуют себя между двумя полюсами – ориентацией на потерю и ориентацией на восстановление.
Ориентация скорбящего на потерю характеризуется унынием, распространением потери и скорби на все поведение и мысли, отрицанием потери и избеганием ее признания. В то время как ориентация на восстановление, отличается интересом к новому, отвлечением от печали, испытанием новых отношений и ролей.
Острой тоске по потерянному человеку и отчаянию от утраты противостоит переориентация и обращение к новым возможностям, которые предоставляет жизнь. Желание жить полностью погруженным в воспоминания и скорбь может существовать одновременно с желанием предпринимать что-то новое. ДМП расширяет понимание скорби, поскольку она направляет свой фокус на одновременное наличие противоречивых ощущений и желаний и на колебание между двумя полюсами как часть совладания со скорбью. Это переключение дает человеку передышки в этих двух напряженных эмоциональных процессах.
Бернер и Хекхаузен отстаивают модель, которая интегрирует традиционное линейное видение модели, что подразумевает невовлекаемость и более современное видение, которое подчеркивает ценность продолжающейся связи. Они предлагают двигаться в другую сторону от дихотомии к процессу трансформации, который включает обе этих направленности. В этом случае человек может ощущать не только завершение и отпускание, но и пользу от того, что его связь с умершим сохраняется.
Гештальт-подход.
Гештальт-подход как и другие глубинные направления психотерапии дает особое место на завершению прошлого опыта. Незавершенности в прошлом имеют по его теории негативное влияние на психологическое здоровье.
Пока события прошлого не завершены не имеет смысла говорить о том насколько человек дефлектирует от этих моментов, напряжение все равно будет сохраняться. Завершение возможно или через возвращение к прошлому или при установлении связи с обстоятельствами в настоящем. (И. Польстер; М. Польстер)
Понятие «незавершенных дел», как их называет Перлз стоит на двух столпах: из гештальт-психологии и из гештальт-терапии.
Гештальт-психология.
Ранние гештальт-психологи концентрировались на законах восприятия. Ими были выделены некоторые принципы. Один из самых важных — это Закон о Завершении, который говорит, что закрытая зона намного стабильнее, чем открытая. Принцип был поддержан Б.Ф. Зейгарник, которая обнаружила удивительный феномен памяти для завершенных и незавершенных дел. Зейгарник нашла, что незавершенная задача запоминается лучше, чем незавершенная из-за остающегося напряжения.
Эта перспектива также прослеживается в теории Фрейда. Фрейд с коллегами считали, что если прошлое не проработано, то клиент как бы остается заключенным в нем. Он или она обречен на проецирование (перенос) прошлого в ситуацию настоящего.
Гештальт-терапия.
«Первичный источник дискомфорта большинства людей это то, что Гештальт-терапевты называют незавершенными делами». В терминах гештальт-терапии завершение ситуации отражено в Цикле Контакта Перлза-Хефферлина-Гудмана или в Цикле Опыта Зинкера. Последняя стадия — ассимиляция, очень важна для этой дискуссии. Когда опыт пережёван фигура уходит в фон и освобождает место для новой фигуры.
Это понимание усилилось в 1960-е работой на горячем стуле. Люди, которые участвовали в таких эксперимаентах действительно чувствовали облегчение от завершения определенных ситуаций. Правда некоторые такие изменения были очень краткосрочными. В некоторых случаях интенсивные, эмоциональные эксперименты приводили скорее усилению горя, а не к его уменьшению. Например, когда матерей просили сказать «До свидания» или «Прощай» своему умершему ребенку это часто приводило к ярким аффективным вспышкам.
Таким образом, можно сказать, что концепт завершения и закрытия отлично подходит для простых актов, таких как питание или сексуальное удовлетворение. В более комплексных феноменах, таких как утрата, предательство, эмоциональная травма эта концепция должна внимательно рассматриваться. Миф о завершении в таком контексте слишком прост и линеен. Разрыв в поле никогда не может быть полностью завершен. Почему мы не можем оставаться связанными с важными моментами нашей жизни, даже если они ушли? Например, в случае с перинатальной травмой — боль это единственная связь, в которой человек может оставаться связанным с тем, кого он потерял.
Предложенный гештальт-концепт завершения.
Опираясь на современные работы в гештальт-терапии, которые уделяют большое внимание развитию, мы можем представить вам взгляд на концепт завершения в более межличностном ключе. Для этого мы будем пользоваться идеей сфер влияния.
Мы живем во многих таких сферах. Они могут быть внутренними (интроекты, репрезентации) и внешние (группы, организации, системы, культуры, духовные представления и т. д.).Жизнь течет и находимся в постоянной адаптации к ней. Наша задача, как живых сушеств приходить в равновесие с изменяющейся средой, создавать контакт, расти и развиваться. Некоторые малые изменения не требуют нашего осознавания, но некоторые могут быть особенно потрясающими и нежданными.
К таким крупным событиям относятся и потери, к которым мы не сразу можем приспособиться. Как результат такие события в остром периоде становятся одновременно и фигурой и фоном. Однако, со временем отношения к таким событиям изменяется. Потеря уходит в фон и становится его частью, навсегда оставаясь с нами. Эта перспектива изложена в Законе Прегнантности, который говорит о том, что поле имеет тенденцию создавать лучшую из возможных форм. Мы организуем поле так хорошо, как можем. Переживание потери ведет к тому, что в нашей среде со временем происходят драматичские изменения, так человек продолжает свой процесс приспособления. Однако, иногда это не может происходить естественно, тут-то в дело и вступает терапия.
Гештальт-подход фокусируется на интеграции, на том, чтобы помочь клиенту в формировании процесса создания и разрушения фигуры. Гештальт-терапия в своем ядре имеет дело с осознаванием и менеджментом энергии. Недостаток завершения по определению является состоянием, в котором сохраняется много напряжения. Многое из того, что мы делаем может быть описано как «иссушение энергии» из фигуры потери. Это делается с помощью разных процессов: понимания важности потери на сенсорном, эмоциональном и когнитивном уровнях; использования ритуалов, ролевых игр, межличностных диалогов и экспериментов; и реконструкции нарратива, смысла и идентичности. При огромных и потрясающих потерях, однако, энергия никогда не исчерпывается полностью и канализируется в связанность.
Все потери, в некотором роде, отношенческие. Потери себя (при хроническом горе) или потери этапов жизни (при старении). Большие потери бросают человека в пустоту, поскольку отношения, даже если они болезненные или конфликтные, ведут к предсказуемости. Все люди боятся оказаться в чем-то до боли знакомом. Всё еще сложнее, когда потеря травматична и неожиданна. Гештальт-терапия сосредотичвается на том, чтобы пройти сквозь эту пустоту и поддержать и помочь клиенту войти в контакт с опытом. Это может способствовать устранению негибких идеалов и ожиданий, тем самым изменяя взгляд на жизнь и мир, которые должны были быть. Это может помочь человеку осознать тот факт, что неизвестное будущее не настолько неизвестно, так как прошлое слепляется с настоящим и помогает сформировать будущее. Потеря это постоянный фокус разнообразных и меняющихся интерпретаций, которые перерабатываются, обычно с пользой, в терминах временности. Перефразируя Рильке, есть ценность в любой жизни, включая жизнь с вопросами.
Гештальт-подход помогает человеку стать осознанным к его феноменологии. Мы верим, что осознанность потенцирует изменения. В случае незавершенных дел мы держим внимание на полноте субъективного опыта клиента. Если говорит более широко, гештальт-терапия держит фокус на разворачивании, подсвечивании и трансформации субъективности.
Большинство из случаев «застревания» выражаются в расщеплении между необходимостью в том, чтобы что-то удержать и необходимости что-то отпустить. Этот конфликт требует энергии и может становиться навязчивым и возобновляющимся. Гештальт-терапия акцентируется на том, чтобы создавать диалог между двумя этими полярностями и оставаться внимательным к этой дуальности. Комфортный инсайт может заключаться в том, что ни один из этих полюсов не может существовать без другого. Может быть комфортным заметить, что отношения с ушедшим человеком не так уж сильно отличаются от того, что происходит в других отношениях. Даже между самыми близкими людьми есть периоды отстранения и воссоединения. Когда такое видение появляется — переживание потери может стать менее острым. Однако, интеграция никогда не может быть полной, пока не создана новая диалектика.
В полевой перспективе на человека может оказываться давления, исключающее объединение или интеграцию полярностей. В некоторых социальных матрицах для закрытия прилагается огромное давление, а в других поддерживается сохранение продолжающейся связи с умершим. И такое движение «от» или «к» часто зависит от тех людей, которые оказываются в сфере влияния на человека. Когда полярности воспринимаются как континуум, а не как разрыв, точка в этом континнуме, в которой возможно облегчение определяется полем, в котором человек находится.
Как замечено раннее, когда потеря большая и приводит к значительным изменениям в жизни, «завершение» определяется как полное разрешение горя, что не реалистично и не желательно. Фрагментарные закрытия могут происходить периодически как результат интегрирующей терапии или как последствия нового понимания, поворотов в перспективе, философском росте и новом жизненном опыте и смысле. Возможность сказать «Прощай» своим фантазиям и убеждениям появляется тогда, когда приходит понимание того, что они больше не помогают, а приносят боль и сложности.
Иссушение моментов «застревания» заключается в том, чтобы достичь полезного осмысления связи с умершим и отпускания этой связи. Гештальт-подход помогает также в изменениях отношений с умершим, чтобы они могли приносить не одну только боль. Это может быть достигнуто со временем, через взросление клиента и бесчисленное множество циклов создания-разрушения фигуры. Этот процесс отражает полезные стороны незавершенности и полезность нелинейной, неравновесной модели горя. Напряжение между удержанием связи и её отпусканием может помочь создать осмысленность и стойкость в отношении того, что в течение своей жизни необходимо выдерживать определенное количество потерь и лишений.
Модели горя опирающиеся на колебания, например модель Штробе и Шута согласуются с гештальт-терапией и её концепциями поля, фигуры и фона; важностью субъективного опыта и необходимость относительно стабильных интервалов, в которых синтез и ассимиляция могут действовать. Модели осцилляции подходят также к концепту незавершенности по отношению к разрывам в поле, которые являются особенно травматичными.
Паттерн колебаний между отпусканием и удержанием может рассматриваться как пример Цикла Опыта.
Полезные стороны Незавершенности.
Общее соглашение между терапевтическими направлениями в том, что необходимо конфоронтировать реальность потери чтобы поддержать процесс подстройки к миру без близкого человека. Однако, здесь кроется опасность того, что горевание будет выглядеть как патологический процесс или болезнь. Необходимо это понимать.
Смерть, разлука, потери: это элементы рамки, через которую мы встречаемся с «Вечными вопросами». В переживаниях горя можно выделить некоторые полезные стороны, которые очень сложно выделить и проговорить, например:
а) оно делает потерю неизбегаемой, не происходит диссоциации, «отвлечения от» или изоляции «проблемы».
б) горе производит необходимые регуляторные реакцияя, например плач и боль, эмоции не подвергаются цензурированию и контролю
в) позволяет узнавание и понимание той близости, которая связывали человека с ушедшим
г) свидетельствует о воспоминаниях той жизни, которая была
д) исцеляет и реконфигурирует конфликтные отношения с ушедшим человеком
е) интегрирует новое понимание себя и отношений с объектом утраты
ж) канализирует энергию от напряжения в позитивные действия
з) развивает большее сострадание и навык эмпатии
е) подталкивает к обнаружению большей связи с жизнью в контексте страдания
В течение жизни потери становятся вибрирующими точками в «истории поля». Эти точки расширяют наше понимание того, как потери нас формируют и влияют на наше Бытие и как эти события поддерживают нас в переформировании смыслов нашей жизни. То, как потеря переживается может очень отчетливо показать то, кто мы на самом деле есть и почему мы есть. Продолщающееся взаимодействие происходит за счет процедурной и семантической памяти. Поэтому, сохранение связи с объектом потери и работа с ней в терапии может дать богатую информацию о том, кем мы являемся а также о том, как бы мы могли дальше развивать или модифицировать аспекты нашего «я».
Энергия незавершенности может позволить добиваться позитивных целей. Эти пути могут испытываться как компенсаторные и придавать жизни любимого ушедшего человека большую значимость в широком контексте пространства и времени. К таким путям относятся: изменение профессиональной ориентации, руководство и пропагандистские роли в добровольных организациях, выступая в качестве ресурса для других людей в аналогичных ситуациях потери, проведения просветительской работы и даже создания новых организаций посвященных профилактике, исследованию и улучшению существующих способов лечения.
Самотрансценденция редко достигается без усилий. Это скорее движение по спирали, чем какое-то замыкающее движение. Когда мы не можем смириться с потерями у нас постоянно возникают все новые и новые цели для исчерпывания энергии, которую эта незавершенность порождает. Например, человек, мать которого была убита, дает себе обещание отомстить и это меняет и укрепляет его навсегда. Глубокая красота может содержаться в творчестве, которое было инициировано потерями. Густав Малер провел годы его развития в траурном доме. Смерть его братьев и сестер в детстве привело его к написанию песен о их смерти и смерти других детей (Kindertotenlieder). Темы смерти и похорон появляются в большинстве его симфоний. После смерти одной из его дочерей, он написал свою девятую симфонию на тему прощания.
Следующий краткий текст был написан в 1998 году матерью ребенка, который
умер более 30 лет назад. Ее постоянная привязанность и преданность Карен
и ее неустанное и непреодолимое желание сделать жизнь Карен «живой» репрезентацией, что сыграло важную роль в развитии самой матери.
Имя Карен.
«Я уверен, я прав насчет имени.» Он говорил о среднем имени Карен и он был прав только в одном: в произношении её среднего имени. Мы были разведены с ним больше чем 30 лет. Когда он видел Карен в последний раз ей было 7 месяцев. Она была его единственным ребенком. Он оставил её. Она была красивой и глубоко недооцененной с тяжелым судорожным расстройством. Судороги победили и она умерла в возрасте трех лет. У нее была грустная жизнь и грустная смерть. Мне было 20 лет, когда она умерла.
Через все эти годы я встретилась с ним. Я сделала это для Карен. Он ничего не сделал для нее, когда она была жива и ничего не сделал, когда она умерла. Он даже не спросил где она похоронена. Я отправила ему несколько фотографий и он увидел имя Карен на одной из них.
Он утверждал, что среднее имя неправильно написано. Когда мы выбирали ей имя, то беспокоились, что учителя или другие люди будут ошибаться в его произношении и что ей придется испытывать неловкость с этим. Поэтому мы решили записать среднее имя так, чтобы оно передавало правильное произношение.
Теперь он сотворил свой Великий жест. Он прислал мне книгу «Ни один голос не потерян» Льюиса Каплана. Он подписал в ней: «Для преданной и любящей матери нашего ребенка, Карен Рене». Этот жест, хоть и слишком поздний и мелкий – все-таки достиг моего сердца. Это был отец Карен, который в первый раз признал её блеклое существование и признал и увидел мою любовь к ней. Я одна заботилась о ней и поддерживала нас двоих. С момента ее смерти я формировала свою жазни так, чтобы её жизнь была важной. Её жизнь и смерть были телеологическими.
Когда он стал говорить об имени это сильно задел меня. Я не верила, что он мог забыть имя своего ребенка. Еще больше я была озадачена, когда он сказал, что не помнил моего звонка, в котором я сообщила ему о смерти Карен. Я много часов провела в напряжении выбора – звонить ему или нет, что отбирало у меня силы на подготовку к похоронам.
В конце концов, я позвонила и считала, что сделала правильно. Но как может кто-то забыть о первом осознавании того, что его ребенок умер? Я стала самокритичной. Стоит ли столько времени уделять разговору об имени. Я стала уходить от разговора. Нужно ли мне прояснить все? Но я сказала: «Какая уже разница как пишется имя?» Он ответил: «И правда». Вопрос был закрыт.
На следующий день ,когда я ехала в машине меня захватил приступ веселья. Он возник из моего разговора с воображаемыми представителями моего Рода. Я объяснила им о имени Карен и сказала – «Похоже, что это таки не принесло ей проблем, Слава Богу!». Род ответил «Какое облегчение, это могло быть таким бременем!». Я сказала «Ей пришлось бы нести этот крест!». И стала смеяться, пока у меня на глазах не выступили слезы.
Заключительные мысли.
В этой статье мы попытались показать, что полное завершенность в случаях некоторых потерь невозможна. И что этот миф о возможности полного облегчения, поддерживается желанием избежать эмоции, с которыми переживаются особенно болезненные моменты разрыва отношений.
Следующий миф – это вера в линейность человеческого опыта. О том, что есть начало, середина и конец. Также есть сложность в том, что в культуре, да и в помогающих профессиях считается, что неспособность закрытия ситуации горя является психопатологией или неврозом. Люди должны иметь дело не только с потерей, но и друзьями и врачами, которые постоянно говорят – «с тобой что-то не так».
Жизнь это постоянный процесс удерживания и отпускания. Сильное горе нарушает естественное течение этого процесса. После такого события необходимо вновь устанавливать равновесие. Потеря может стать важной ступенью в вашей жизни, если вы пройдете её с вниманием и будете пытаться извлечь из неё опыт. Она может показать ваши неизведанные стороны и наполнить вашу жизнь новыми смыслами. Важно понимать, что значимые отношения не заканчиваются никогда, они формируют нас и остаются вместе с нами на всю жизнь.
автор публикации Антон Сорокин (Врач-психотерапевт – г. Томск)
Истоник: https://www.b17.ru/id204474/
