Предложение 1    

Границы теории и метода гештальт-терапии

Теория гештальт-терапии рассматривает, прежде всего, границы контакта организма и его окружения. Практический опыт имеет в этой теории исключительно важное значение. В сущности, любую ситуацию она рассматривает через опыт, стремясь при этом абстрагироваться от каких бы то ни было суждений, предшествующих переживаемому опыту или выводимых из него. В отличие от психиатрии, в гештальт-терапии главное место принадлежит экспериментированию и действию. Действие должно вести к творческому приспособлению, к восприятию нового, к пробуждению и росту, если воспользоваться терминологической триадой, которая могла бы служить лозунгом гештальт-терапии.

Антропология гештальт-терапии рассматривает весь организм; человек для нее есть целостность. А свойства тела, эмоции, мышление, т.е. разные способы взаимодействия с миром, являются функцией от целого. Эта концепция исходит из идеи «животной природы человека», согласно которой, он не может по сути своей отделиться от окружения и вынужден постоянно приспосабливаться к нему ради собственного выживания.

Если принимается, что эта, так называемая, теория личности (self) является центральной в гештальт-терапии, то совершенно очевидно, что к группе она может быть применена в неизменном виде лишь как метафора или аналогия. Но в таком случае она, по моему мнению, теряет эффективность. Группа, как реальность и как набор неких функций, не может ведь рассматриваться в качестве «животного человеческого организма», ну разве что мы будем употреблять сослагательное наклонение. И метафорического подхода к данному вопросу не избежала большая часть самых разных гештальтистских сочинений. (См. в особенности: Feder & Ronall, 1980; показательное исключение: A. Jacques, 1992).

Напротив, если кто-то намеревается игнорировать антропологию, лежащую в основе гештальт-терапии и сводить наш подход к набору определений и техник (здесь и теперь, создание и разрушение гештальтов, полярность, сопротивление и т.д.), тогда подобная экстраполяция становится «возможной». Остается только понять, имеет ли она смысл… Можно ли, например, в отношении группы говорить об осознавании?

Однако, гештальт-терапия сама предлагает выходы из этой ситуации, когда, например, личность (self) рассматривается как действующая сила контакта, сообщающая осмысленность опыту, а не просто как индивид, полностью совпадающий с биологическим существом. Подобные догадки, которым постмодернистская мысль обязана конструктивизму вообще и конструктивистскому направлению в социологии в особенности, позволяет сегодня, может быть, впервые всерьез попытаться выстроить теорию группы в рамках гештальт-терапии, которая достаточно определенно разъясняла бы известное отношение «индивид – окружение».

В этом маленьком вступлении я не собирался фиксировать все важнейшие идеи данной статьи. Оно имело скромную цель обозначить некоторые вехи, которыми можно будет пользоваться в дальнейшем исследовании, наметить пути его развития и конкретизирования.

Предложение 2    

Распространение или диалектика

Наукам о человеке вообще свойственно гегемонистское мышление. Каждая дисциплина, определившая свою специфическую область, проявляет тенденцию к распространению своего теоретического и методологического аппарата на соседние поля, перенесения своего дискурса вовне. Так, например, некоторые психоаналитики от понятия «психической структуры» переходят к понятию «психической структуры группы». Знания о психике они применяют в рассуждениях о группах, в том числе больших группах и организациях, а затем об обществе и даже международных конфликтах и, наконец, о цивилизациях.

Долгое время работая клиническим психологом в Лаборатории социальных изменений, основанной Максом Пажесом, я и сегодня сознаю, что мне близки многие его идеи в области, о которой идет речь, высказанные им, прежде всего, во «Ведении к диалектическому анализу» (М. Pages, без даты). Пажес говорит о «теориях-обрубках», т.е. об искусственных конструкциях, которые сооружаются в разных дисциплинах для оперирования в чужих областях, и предлагает заменить их диалектикой.

В данном контексте, я убежден, что как теоретической, так и практической гештальтпсихологии есть что сказать по вопросу о «группе». Я полагаю, что гораздо более важно двигаться по пути согласования принципов гештальт-терапии с принципами смежных дисциплин, как то – социальной психологии, психосоциологии, теории коммуникации и взаимодействия и даже этнологии, экологии человека и социологии – чем распространять гештальтистскую модель личности (self) на пространство группы.

Предложение 3   

Сексуальность, коллективизм, способность к творчеству

Мысль об устарелости и недостаточной эффективности индивидуальной терапии по сравнению с групповой высказана, по сути дела, еще Перлзом. Однако в собственной практике он использовал взаимодействие не более, чем двоих, хотя при этом могла присутствовать и группа. Пол Гудмен, наоборот, всегда ориентировался на группу, старался создать настоящее сообщество пациентов, основываясь при этом на собственных идеях анархистского толка взаимной помощи и прямого действия.

Не будем забывать, что творчество Пола Гудмена отнюдь не ограничивается теорией гештальт-терапии. Он работал в области социологии, культурологии, теории воспитания, и повсюду его вклад значителен. Развиваемые Гудменом идеи всегда полностью соответствуют основам гештальт-терапии, которые он сам же и вырабатывал наряду с Перлзом и некоторыми другими. Возможно, именно Гудмен откроет перед нами новые перспективы, особенно если мы обратимся к его наследию в комплексе.

Итак, когда Гудмен в разных своих работах, а также в дневниках говорит о «человеческой природе», он определяет ее тремя важнейшими характеристиками: это сексуальность, коллективизм и способность к творчеству.

К слову сказать, хотя в гештальт-терапии в явном виде этих понятий нет, тем не менее, как мне представляется, они очень легко просматриваются в классических функциях личности теории гештальтпсихологии: сексуальность -в функции «Оно», коллективность – в функции «Персона», способность к творчеству – в функции «Я». Хотя, конечно, эти понятия не полностью совпадают.

Существует ли более подходящее пространство для выявления этих трех характеристик, чем группа?

Предложение 4   

Пространство и время контакта в группе.

Гештальт-терапия рассматривает человека в его окружении, в ее теории более или менее отчетливо описаны условия, благоприятные для контакта и развития. Наш понятийный аппарат пестрит этими «и» и «между». Не может быть интроекции, если нет другого, который сознательно или неосознанно стремится что-то нам транслировать. Не бывает ретрофлексии без другого, это он побуждает нас ее произвести. Невозможно формирование гештальта без учета параметров «здесь и теперь»… Итак, группа являет собой превосходную «лабораторию контакта», расширяя границы возможного за рамки того, что может сделать один психотерапевт.

В самом деле, ведь реальность познается лишь в момент контакта, а место контакта есть граница, одновременно разделяющая и объединяющая. Бернар Венсен, комментируя «Гештальт-терапию», пишет:

«Когда я говорю, что плаваю в океане, я на самом деле плаваю в ничтожной его части, то есть лишь в той воде, с которой я вступаю в контакт, соприкасаясь с ней кожей, видя ее глазами, двигаясь в ней и воспринимая ее психикой. Весь остальной океан (однако в другом контексте я мог бы сказать «весь остальной пейзаж», или «весь остальной город», или «все остальное общество») не существует в моем опыте, так как мой организм не может вступить с ними в контакт. В политике из этого следует, что контакт теснее и, следовательно, реальная демократия более ощутима в семейном совете или в кругу друзей, чем на муниципальных выборах, так же как она более ощутима на муниципальных выборах, чем на президентских. Смысл анархизма или теории самоуправления состоит как раз в призыве реорганизовать общество так, чтобы общественная жизнь была теснее связана с реальностью; а самая простая и первая из реальностей – это контакт».

Гудмен говорит о том же. «Первейшее лекарство состоит в том, чтобы не относиться к большому Обществу слишком серьезно и интересоваться тем, с кем имеешь дело». (P. Goodman, 1972, р.41).

Предложение 5    

Группа как экспериментальная экологическая ниша.

В своей последней книге (P. Goodman, 1972, pp. 5, 7, 9) Пол Гудмен вводит понятие «эко-ниши» для обозначения реального окружения, ограниченного и отобранного, структурированного и освоенного каждым индивидом. Пусть сравнение экспериментальной ситуации в терапевтической группе с обычной средой, в которой живет каждый человек и в которой действуют другие факторы, представляется некорректным. Все равно, в такой группе создаются условия пространства и времени, чрезвычайно благоприятные для сотрудничества в создании системы связей и правил, которые соотносимы с системами «большого мира».

Если понимать под личностью действующую силу, которая придает смысл опыту, то разнообразие коллизий, возникающих в группе, позволит осуществить очень полную и безопасную тренировку контакта с новым, конструирования нового в условиях контакта, даже если применять много раз использованные устаревшие схемы. В группе хорошо выявляются связи, относящиеся к сферам Эроса и Танатоса. И в этой области она является отличной лабораторией исследования и конструирования разных способов связей, т.е. способствует развитию личности на тернистом пути интеграции и индивидуализации.

Одна из главных идей постмодернизма состоит в дифференцировании общества и коллектива. Многие постмодернисты отдают предпочтение коллективу, критерием установления границ которого являются личные связи. Близость друг к другу, душевная теплота, солидарность – вот что объединяет его членов. В обществе же. Как хорошо показали многие социологи, индивидами движут специфические цели, и матрицей отношений между ними служат отношения коммерческие. Связи в нем, прежде всего, функциональные. В рамках модернистской индивидуалистической концепции личности главной станет индивидуальная терапия внутри группы, которая будет подчинена этой цели. В рамках же постмодернистского понимания личности через социальные связи возобладает видение группы именно как таковой, т.е. как возникающих в ней отношений.

Предложение 6 

Власть: установление рамок или выстраивание контекста

Создавая группу как пространство и время эксперимента (терапии, развития, формирования), гештальтист решает свою задачу уже тогда, когда подготавливает ситуацию. Уже провозглашение правил, например, как мне представляется, немедленно воспроизводит в группе социальные, культурные и политические модели, неизменность систем власти и иерархии и, следовательно, как бы приглашает участников воспринимать то, что происходит как метафору или аналогию. (При этом надо иметь в виду, что формирует группу именно сопротивление какому бы то ни было переносу).

Говоря это, я не отвергаю того, что вдохновителю группы приходится проявлять власть (а также обеспечивать безопасность) и таким образом обозначать свое отличие от членов группы, и что в этом качестве ему приходится анализировать взаимоотношения участников группы с авторитетом и властью: Он должен таким образом «уметь противостоять участникам, когда в группе начинается осознавание необходимости защиты перед лицом авторитета и власти, и борьба за создание механизма такой защиты, и в то же самое время -быть их союзником в борьбе против подавления, исходящего от общества». (М. Pages, “Quelques reflexions…,без даты). В идеале такое положение могло бы в конечном итоге привести к превращению роли вдохновителя в функцию пробуждения вдохновения, которая, будучи гибкой, может осуществляться каждым.

Таким образом, соответствующая принципам гештальт-терапия экспериментальная ситуация в группе, о которой я говорю, есть в гораздо большей мере ситуация выстраивания контекста, чем ситуация установления рамок.

Предложение 7

Группа как контекст для конфликтности.

Этот контекст группы – терапевтической или другой – должен быть приспособлен к конфликтам, должен являть собой безопасную лабораторию экспериментирования в области «отказа от преждевременного умиротворения конфликтов». Вспомним, что авторы «Гештальт-терапии» видели в «преждевременном умиротворении конфликтов» один из источников неврозов и этому вопросу посвящены две главы в их книге. Психотерапевты часто рассматривают конфликты как явление, внутренне присущее психике. Однако в данном случае вдет речь о том, что конфликты происходят из внешних отношений и интериоризируются. Воздействовать на эту сферу можно, только переместив конфликты обратно, в область контакта и взаимодействия. Эта конфликтность лежит в основе индивидуализации, ассимиляции интроектов и следующей за ней череды слияний и проявлений ретрофлексии, происходящих одновременно с ними или позже. Конфликтность позволяет осуществлять проверку проекций и их интеграцию, а затем функционирование личности на новом уровне, когда она вновь обретает способность идентификации и отчуждения.

«Уничтожать, разрушать, настаивать на своем, или, как минимум, испытывать гнев – все это существенно важно для развития на поле организм/окружение (Perls, Hefferline, Goodman, 1951, II, 8,5).

Предложение 8  

Группа и саморегуляция.

Одной из основ гештальттистской антропологии является вера в возможность саморегуляции. Утрата способности к здоровой саморегуляции, как ее мыслят в гештальт-терапии, характеризуется следующими признаками (Glassheim, 1973, р.39):

  1. Боязнь следующего этапа.
  2. Употребление контроля для достижения status quo.
  3. Ограничение свободы (энергии, имеющейся в наличии для совершения новых поступков).
  4. Потеря реального контроля и конструирование закона, создающего видимость ограничения пугающего поведения.

Здоровый организм, напротив, это такой, в котором процесс саморегуляции осуществляется непрерывно. На общем фоне выделяется очередная доминанта, она порождает возбуждение и становится фигурой, организующей восприятие и стимулирующей двигательную активность для реализации потребности и удовлетворения. Затем она исчезает, и организм вновь обретает равновесие. Таким образом осуществляется сотрудничество между организмом и окружением, что возможно лишь в том случае, если саморегуляция не уступила место избыточному контролю, т.е. самоконтролю ИЛИ его смоделированной форме: контролю со стороны другого и/или окружения в целом. «Иметь окружение и не воспринимать его как цель», – писал Гудмен (1972, р.39), опираясь на даосскую традицию. Или еще, в форме вопроса: «Как нести бремя культуры, оставаясь самим собой?» (там же).

Саморегуляция, о которой говорит Гудмен, не означает полного покоя. Взаимодействие организма и среды порождает постоянный переход к новому состоянию равновесия. Отсюда следует то, что контакт с новым вызывает, прежде всего, чувство небезопасности. Так нужно ли гештальттерапевту брать регуляцию в группе под свой контроль и избегать формирования в ней внутренней саморегуляции?

Предложение 9  

  Группа как контекст поддержки.

«Счастлив человек, который может находиться в группе, состоящей из людей сходных с ним умонастроений. Таких людей требуется всего лишь несколько сотен, чтобы быть спокойным за свое умственное здоровье, хотя вокруг было 8 миллионов сумасшедших» (P. Goodman, 1942-1959,1, 19, i).

Поддержка – это главная составляющая потенциала группы. Это положение развивала в своих работах и в своей практике Лора Перлз. Во-первых. Группа обеспечивает безопасность при контакте с новым. Во-вторых, в ней происходит то, что мы называем «безопасным повышением напряжения в решении неотложной задачи» в противоположность хроническому низкому напряжению в подходе к проблеме, требующей неотложного решения, которое характеризует невроз. Поддержка активно противостоит эготизму и способствует оздоровлению отношений. Я не согласен с Перлзом, утверждающим, что признаком здоровья и зрелости является умение обойтись без поддержки окружения, одной только самоподдержкой. По моему мнению, здоровый и зрелый индивид- это тот, который способен гибко, адекватно и творчески воспринять поддержку как извне, так и из своих собственных ресурсов. Вот почему гештальт-терапия остается способной решать экологические, и даже эко-систематические задачи.

Предложение 10          

Группа как метонимия/ метафора общества.

«Если бы мы сообразовывались с обществом, которое безумно, мы обезумели бы сами; если бы мы не сообразовывались с тем единственным обществом, которое имеем, мы стали бы безумны» (P. Goodman, The Dead of Spring, in 1977).

Таков парадокс, представляющий собой едва ли не единственную альтернативу, стоящую перед нами. Гештальт-терапия, как направление психотерапии, и в особенности гештальт-терапия в группе позволяет изменяться, но изменять и приспосабливать также и реальность. Это не метафора политики, т.к. группа – не голограмма общества. Но характер ее тем не менее политический: если группы с определенными гешталътами могут быть определенными лабораториями для анализа подавления желания в общественной жизни, а также двигателем изменения, – то повседневная жизнь дает взамен великолепное средство анализа таких групп, как постоянных производителей иллюзий всемогущества.

Однако гештальт-терапия, вписываясь в теорию поля, которая в свою очередь, является важнейшей составляющей теории систем, по моему мнению обладает надлежащим концептуальным и методологическим аппаратом для общения и полемики с теми, для кого группа составляет предмет и цель исследования.

Жан-Мари Робин (Jean-Marie Robine) – вице-президент Европейской Ассоциации Гештальт-терапии, директор Французского Гештальт Института, один из крупнейших современных теоретиков и практиков гештальт-метода. Редактор «Cahiers de Gestalt-therapie» и серии книг по Гештальт-терапии. Автор многих статей, изданных во Франции, Англии, США, Канаде, Австралии, Польше, России, Германии, Голландии, Италии, Мексике.

Статья составлена по материалам Гештальт-конференции