Психотерапия, творчество и присутствие
В процессе создания чего-либо человек не только освещает и иллюстрирует свою внутреннюю жизнь, но движется за пределы личного выражения, чтобы создать нечто самоценное. Работа должна обладать внутренней ценностью, собственной целостностью. Именно в этом процессе создания чего-либо, обладающего своей внутренней структурой творец общается с конкретной реальностью вне его субъективной жизни и продвигается в трансцендентную реальность. Прикасаясь к своему произведению и отпуская его, творец прикасается и отпускает собственную идентичность.
Тот же процесс происходит и когда человек сам становится материалом искусства. Непросто оставаться в контакте с другим человеком, отдавать своё внимание дознаванию другого человека и не отвлекаясь от этого процессе на разговоры о себе. Я не говорю, что мы должны оставаться в тени, я говорю, что мы ценим другого человека при помощи всех своих ресурсов.
Этот процесс полного вовлечения в другого без утраты своего ощущения идентичности, без утраты своих границ, может быть в высшей степени трогательным переживанием. Оставляя в стороне прямое воздействие на поведение другого человека, полное присутствие друг для друга в данный час или два подобно совместной молитве.
Почему гештальт-терапия терапевтична?
В реальности психотерапии человек начинает с такого рода отношений с клиентом. Даже если я ничего не делаю, а только присутствую для кого-то, я наконец признаю ценность опыта другого человека. Это подтверждение «терапевтично» не только потому, что человек растёт, чтобы признать свою внутреннюю природу, но также и потому, что он развивает смелость, чтобы раздвинуть свои границы и испробовать новое поведение.
Гештальт-терапия – это разрешение быть роскошным, радоваться, играть с самыми приятными нашими возможностями в нашей короткой жизни.
Джозеф Зинкер
Для меня это означает всё, что есть передо мной, всё, что сулит завершение переживания, всё что может прийти потрясающего, пугающего, вызывающего слёзы, трогательного, незнакомого, архетипического, способствующего росту. Для меня это означает охватывание всей жизни – смакование всех её тончайших вкусов.
Если бы сейчас был жив Фриц Перлз, он бы расстроился, глядя на то, как множество терапевтов повторяют его работу как попугаи, как будто он сказал в психотерапии последнее слово. Многие из нас не набрались отваги научиться у него его чувству изобретательности, его способу создавать драматическое обучение в человеческих ситуациях. Для Фрица гештальт-конструкция «горячего стула» или «собаки сверху и собаки снизу» были мгновенными озарениями, которые можно исследовать, а затем отложить в сторону, чтобы на их место пришли другие метафоры и эксперименты.
О будущем гештальт-терапии
Если гештальт-терапия выживет, она должна будет отстаивать именно этот интегративный процесс роста и творческого великодушия; она должна продолжать сплетать открытия о нашей мускулатуре, наших архетипических истоках и наших ранних воплях в новые концепции. Если мы, преподаватели ремесла, забудем этот базовый принцип творческого экспериментирования, развития новых концепций из своего ощущения лихости и откровенной обнажённости, то гештальт-терапия умрет, как и прочие современные терапевтические причуды.
«Создание людей», как называет терапию Вирджиния Сатир, обладает тем же качеством, что и создание музыки или написание картин. Творческая терапия обращается с человеком как с материалом для искусства – иногда обескураживающим, дисгармоничным, упрямым, скучным или грубым, а часто смиряющим и вдохновляющим. Творческий терапевт видит клиента в его завершённости: его пластичность и жёсткость, яркость и скуку, текучесть и застой, познавательную точность и страсть. Творческий терапевт – это хореограф, историк, феноменолог, исследователь тела, драматург, мыслитель, теолог, визионер.
Гештальт-терапия – это реальное разрешение
быть творческим.
Джозеф Зинкер
Роль эксперимента в гештальт-терапии
Наш базовый методологический инструмент – это эксперимент, бихевиористский подход к движению в новое функционирование. Эксперимент движется к сердцевине сопротивления, трансформируя жёсткость в гибкую поддерживающую человека систему. Он не должен быть тяжёлым, серьёзным или даже идеально подходящим; он может быть театральным, шумным, трансцендентным, метафизическим, юмористическим. Эксперимент даёт нам разрешение побыть священником, шлюхой, геем, святым, мудрой ведьмой, волшебником – всеми вещами, существами и идеями, спрятанными в нас. Эксперименты необязательно вырастают из идей, они могут двигаться от простой игривости в глубокие концептуальные открытия.
В своей работе я всегда начинаю с того, что существует для человека (или для группы), а не с каких-то деспотических замечаний о том, как должно быть. Я стараюсь понять и почувствовать – психологически отведать – способ другого человека существовать в мире. Как скульптор обращает внимание на запах, форму и структуру дерева, из которого он режет, так я стараюсь оставаться с конфигурациями опыта другого человека. И хотя я уважаю полноценность его опыта, у меня есть искушение разжечь у него аппетит к формулированию новых визуальных, когнитивных или моторных взглядов на себя. Новые точки зрения или измерения необязательно должны быть драматическими; главное, чтобы они продвигали существующую систему к чуть более свежему взгляду на себя. “
Джозеф ЗИНКЕР — доктор психологии, гештальт терапевт, а также: художник, писатель, поэт. Обучался у Ф.Перлза, Л.Перлз, П.Гудмана, И.Фрома в Кливлендском Гештальт Институте (США), где он в последствии возглавил один из факультетов. Автор монографии: «Творческие процессы в Гештальт терапии» и «В поисках хорошей формы: гештальт-терапия с супружескими парами и семьями». Сотрудник центра семейных систем Гештальт Института в Кливленде.
