Феноменология жизни психотерапевтического сообщества. Александр Моховиков, 2011

© А. Моховиков, 2011, статья впервые опубликована в сборнике материалов МГИ «Гештальт-2011».

Александр Моховиков – гештальт-терапевт, супервизор, ведущий тренер МГИ, член профессионального совета МГИ, директор Украинского филиала МГИ. Врач-психиатр, кандидат медицинских наук, доцент кафедры клинической психологии Одесского национального университета им. Мечникова, член Ученого совета Института экзистенциальной психологии и жизнетворчества (Москва), член тренерского совета УСП. автор более 200 научных работ и монографий.

С момента появления психотерапии как формы вначале медицинского, а затем и гуманитарного праксиса их носители, психотерапевты, стали объединяться в сообщества. Самую долгую историю, хорошо известную по литературе, имеет психоаналитическое движение, созданное Зигмундом Фрейдом и породившее множество иных сообществ. Возникшие позднее движения в психотерапии, в том числе гештальт-терапия, также создавали сообщества, которые объединялись вокруг отца (матери) – основателя (ницы), и затем начинали процессуально развиваться, формируя жизнь сообщества.

Психотерапевтическое сообщество (далее – ПС) имеет свои цели и средства, которые направлены на удовлетворение потребностей сообщества и потребностей его членов. ПС характеризуется:

а) объединением вокруг какой-либо идеи или совокупности идей, психотерапевтической концепции или общих интересов;

б) стремлением к одной цели, привлекающей и объединяющей представителей сообщества;

в) межличностными отношениями, профессиональными и личными, в которых состоят представители сообщества;

г) чувством принадлежности, которое, развиваясь, формирует психотерапевтическую идентичность;

д) осуществлением профессиональной деятельности в соответствии с нормами, критериями и этическими принципами сообщества;

е) трансляцией идей и модусов психотерапевтической практики в более широкий социум, что является миссией ПС.

Оно основано на принципах естественной иерархии, которая складывается как следствие полевых процессов соотношения и взаимодействия поколений членов ПС. Формирование естественной иерархии происходит в процессе осознавания естественных, очевидных отличий в репутации, способностях и профессионализме, осознавания своих потребностей, реальной ответственности и делегирования окружающим их полномочий. В результате каждый в ПС может занять достойное его место. При естественной иерархии содержательная часть жизни ПС первична по отношению к функциям организации и управления. Естественная иерархия – хороший маркер здоровых, крупных и устойчивых сообществ. Она отличается от иерархии доминирования, возникающей в условиях ограниченности ресурсов в окружающей среде, когда доступ к ресурсам непосредственно зависит от высоты социального статуса. (На иерархии доминирования, например, построены сетевые компании.) Она отличается и от меритократии – по определению, власти интеллектуальной элиты над остальными (этакой современной интерпретации Ницше).

Среди проблем сообщества можно выделить:

1) конфликты в основных процессах ПС,

2) конфликты между модусами нужности и важности,

3) аномический кризис,

4) пограничную ситуацию,

5) стратегии адаптации к аномии,

6) ресентимент,

7) самозванство.

1. Процессы в психотерапевтическом сообществе

«Сообщество – это не структура и не набор изолированных индивидуальных сущностей. Гештальт-сообщество есть процесс своего собственного формирования» (Е. Калитеевская). Конфликты ценностей, норм и стандартов возникают в силу того, что в поле ПС одновременно сосуществуют три процесса:

а) учебный,

б) терапевтический,

в) коллегиальный.

Каждый из них имеет свои ценности, нормы и стандарты, внутри которых случаются противоречия, и каждый из них влияет и обусловливает друг друга. Их можно рассматривать в рамках динамической концепции развития ПС.

Учебный процесс в ПС, конечно, отличается специфическими особенностями по сравнению с обычной академической деятельностью: например, обучение происходит преимущественно на основании опыта. Но в целом он соответствует ее нормативам – полученные знания и навыки необходимо оценить в ходе процедуры завершающей сертификации. По своей природе учебный процесс является нарциссическим. Его внутренние конфликты связаны с неумеренными амбициями тренеров, для которых он становится нарциссическим расширением, и они готовы за год-полтора изложить всю программу базового курса по гештальт-терапии. Или они слишком рано берутся за осуществление учебных программ, или сосредотачиваются на ведении специализаций, игнорируя нелегкий труд взращивания молодых гештальт-терапевтов.

Терапевтический процесс естественно накладывается на учебную деятельность, но он традиционно существует в соответствии с иными ценностями, нормами и стандартами, например, принципами поддержки клиента, терапевта и супервизора или конфиденциальности. Он регулируется с помощью заключаемых контрактов. Терапевтический процесс по своей природе является невротическим. В нем содержится немало конфликтов, характеризующих терапевтическую и супервизорскую деятельность. Кроме того, академическая и терапевтическая деятельность организованы по-разному.

Наконец, свои внутренние конфликты имеет коллегиальный процесс, который обеспечивает безопасность ПС и его членов, т.е. является с точки зрения динамической концепции шизоидным, и удовлетворяет потребность в принадлежности. Он регулируется нормами профессиональной деонтологии или этическим кодексом, которые устанавливают в ПС определенный порядок. Порядок поддерживается соответствующими динамическими структурами (собрания сообщества, тренерские сборы и т.д.) и стратификацией – расслоением ПС по принципам естественной иерархии.

ПС включает в себя тех, кто обучается психотерапии, начинающих и опытных психотерапевтов. Естественно, они находятся не в равных, однако партнерских отношениях с точки зрения клиентского и терапевтического опыта. Для поддержания партнерства, коллегиальных связей и реализации основных целей ПС создается и развивается институт супервизии, который проходит путь от супервизионного консультирования до планомерной динамической супервизии. Важность последней состоит в том, что она является залогом профессиональной культуры, компетентности и жизнеспособности ПС.

Развитие коллегиального процесса связано с разрешением следующих естественных проблем: а) двойных отношений, б) личных драм и жизненных кризисов психотерапевта, в) смены поколений в ПС, г) трансферентных процессов, д) сплетен и слухов, е) изгойства. Если ПС оказывается в пограничной ситуации, коллегиальный процесс подвергается «пограничному» искажению, можно сказать, «диффузии».

Из шизоидного он превращается во все более и более нарциссический, искажаются или разрушаются коллегиальные связи, возникают переживания опасности и угрозы. Нарциссическая амбициозность способствует маргинализации в ПС и учащению феномена «изгойства».

Во многих ситуациях коллегиальность замещается компанейским процессом (Д. Хломов, устное сообщение), в котором ценности, нормы и стандарты вообще отсутствуют, а в наличии остаются психотехнологические способы манипулятивного взаимовлияния, например, генерализованная расщепляющая активность. Или появляется феномен келейности и кумовства, с доминированием личных пристрастий над профессиональными предпочтениями. Главное – заявить о себе в ПС, а дальше можно «подсесть» на ведущего тренера, который обеспечит статус в ПС. Отбирать себе подходящих клиентов («с этим хочу работать, а этот отстой полный»). Или упорно твердить, что злые люди переманивают к себе клиентов и студентов, и изолироваться от ПС, или… Возможностей немало.

Обесценивается модус важности. Некоторые представители ПС приходят в него ради «профессиональной тусовки». Для них психотерапия является формой «профессиональной анимации», увлечением, ценным хобби, поскольку не удовлетворяет их базовых потребностей, Ценность «тусовки», пронизанная высокомерным обесцениванием и капризностью, проникает в осуществляемую ими учебную и терапевтическую деятельность.

Присутствует рентная установка. Коллег стремятся превратить в работодателей и заменить естественную иерархию отношениями подчинения. («Почему не обеспечиваете клиентами?», «Почему не собираете людей на мой уникальный спецкурс?», «Почему не приглашаете на интенсив?»)

Появляется «туннельное сознание» и изоляционизм («сам учу, сам лечу, сам супервизирую» и т.д.). Это формирует внутри ПС зависимые профессиональные кластеры, представители которых характеризуются выученной коммуникативной беспомощностью.

Имеет место ресентимент как способ профессиональной жизни в ПС (зависть, ревность, одержимость соперничеством, бессильная ненависть).

Приходится сталкиваться с дефицитарностью психотерапевтической идентичности и использованием комплементарной социальной дефицитарности («удружение» студентов, патернализм, семейная, национальная или языковая дефицитарность).

Продуцируется виктимность – трансформация коллегиальности в отношения «насильник-жертва»1. Виктимизация является свойством поля и не может не сказываться на процессах ПС и особенностях работы с клиентами:

1 Одна из давно известных и широко используемых любой властью в разных странах политтехнологий является виктимизация населения, состоящая в инициировании и поддержании различного рода тенденций жертвенного поведения. К этим тенденциям относятся:

1) стимуляция невротической и экзистенциальной вины. В силу почти всеобщей алекситимии в социуме она неизбежно «переполняет» индивида (что свойственно детям дошкольного возраста) и трансформируется в различные стойкие иррациональные страхи. Власть очень легко и охотно осуществляет манипуляции с виной и страхом подданных.

2) Длительное переживание страха вызывает беспомощность, пассивную подчиняемость и провоцирует жертву на продолжение отношений «жертва-насильник».

3) Витальный страх вызывает регрессию в виде хаотического, нецеленаправленного поведения с агрессией или аутоагрессией.

4) Стимуляция и без того существую в терапевтическом процессе неосознаваемые тенденции виктимного поведения у терапевта усиливают вероятность искажения терапевтических отношений, способствуя формированию зависимых, конфлюэнтных отношений или пограничного отреагирования – злоупотребления клиентом и его личным материалом; в учебном процессе внутри ПС возникают зависимые, изолированные группы; в коллегиальном процессе акцент с реальных неудач в сиблинговой конкуренции и неудовлетворенности своим положением смещается на генерализованное недовольство порядками в ПС. Вместе с тем виктимность не дает возможности реализовать стратегию мятежа (Р. Мертон) и создать новое ПС, и ведет к феномену «изгойства». Кроме внутренних конфликтов, коллегиальный процесс существенно влияет на академический и терапевтический. И если представить их себе в виде трех взаимно пересекающихся окружностей, то каждый из представителей ПС находится актуально в той или иной зоне (или зонах) пересечений, – иными словами, в пограничной зоне, которая и обусловливает его реакции на локус нахождения. Тренер, поглощенный ведением групп, может снизить до минимума свою терапевтическую деятельность или вообще не иметь индивидуальных клиентов. Тогда не миновать его конфликтов с терапевтами сообщества и его избыточной вовлеченности в процесс прояснения коллегиальных отношений. Член сообщества, сосредоточенный на терапевтической деятельности, щей одержимости жертвы идеями обиды и мести.

5) Поддержание в социуме атмосферы сильных аффектов, которые дезинтегрируют личность, и она утрачивает контроль над собой, снижается самооценка, формируется «негативное» самосознание.

6) Сознание, наполненное аффектами, становится «туннельным», реальность воспринимается в виде дихотомических, враждебных друг другу полярностей, снижается способность к принятию продуктивных решений и социальному компромиссу.

7) Референтная группа усиливает социальный стыд.

8) Развивается фанатическое поведение. Тенденция к виктимизации поддерживается не только «сверху» с помощью политтехнологий, но и в том числе изнутри ПС. – Прим. авт. может поддаваться иллюзии наличия иерархии процессов, например, большей ценности учебной деятельности, и испытывать дефицит признания в качестве терапевта или супервизора.

2. Модусы нужности и важности

Частично описанные проблемы связаны с полярностью модусов нужности versus важности. Наша жизнь начинается в модусе нужности: ребенку нужна мать, чтобы выжить, матери он необходим, чтобы стать матерью.

Модус нужности обеспечивается процессом привязанности, слиянием. В патологии нужность характеризует узость зависимых отношений, в них мы всегда нацелены на объект, и наша жизнь подчинена идее. Нужность может наполнять смыслом мою жизнь, но только до тех пор, пока объект зависимости рядом. Когда он исчезает (умирает, сепарируется) остается боль, которая не проходит, потому что ничего больше не остается. Нужность связана с удовлетворением базовых потребностей. Пока они доминируют, нужность для Другого является витальной: ребенок не может выжить без матери.

Нужность – это одно из условий контакта организма и окружающей среды. И граница контакта обладает качеством нужности. Осознавание потребности проясняет нужность. Нужность – это переживание, связанное с готовностью быть востребованным, полезным, угодным, необходимым для Другого, для не-Я, для окружающей среды.

Из-за нужности для Другого человек отказывается от самого себя, заботится о ближнем и пренебрегает собой. Сохранение модуса нужности в длительной перспективе является путем к использованию меня и Другого, к мертвой объектной жизни, в кото- рой нужному человеку, удовлетворяющему потребность, даже не очень легальную, платят легким презрением (не случайно «нужник» – унитаз), страхом и восхищением.

Но удовлетворение высших потребностей связано, скорее, с важностью, ценностью Другого. В пирамиде Маслоу вначале идет потребность в самореализации – потребность делать то, что нравится всем, – и ее удовлетворение создает переживание нужности. А затем идет потребность в самоактуализации – когда человек делает то, что нравится ему самому. Модус важности появляется с момента формирования ценности Другого для меня, и меня для себя, когда набирает обороты процесс сепарации. Этот модус позволяет возникнуть переживаниям уважения, которое становится фундаментом любых стабильных эмоционально- значимых отношений, и благодарности. «Ты для меня важен» – это значит, я признаю твое значение, твою ценность, – но ты мне не нужен. Подобная установка является залогом зрелости.

В развитии коллегиального процесса и психотерапевтической идентичности происходит смена модусов, от модуса нужности к модусу важности. Модус нужности, к которому прибегают неко- торые инфантильные члены ПС, порождает рентное отношение к его бонусам, за которое сообществу выказывается слегка пре- зрительное высокомерное отношение.

3. Аномический кризис

Жизнь ПС характеризуется хорошо известной дилеммой. Под влиянием центростремительных сил в социуме оно стремится к интеграции с ним, что проявляется в его институциализации. Например, психоанализ на Западе через 100 лет своего существования вполне интегрировался с легитимным медицинским и страховым сообществом. Испытывая воздействие центробежных влияний, ПС стремится, наоборот, к свободе от давления официальных структур социума и внутренней солидарности и интеграции. Когда тело, вещество, психика или ПС оказывается на границе двух состояний или тенденций (а это может быть как длительным, так и кратковременным эпизодом), то происходят изменения структуры, которые порождают кризисное, маргинальное или аномическое состояние ПС. Аномия (в переводе с французского – отсутствие организации) является ядром любого кризиса и сменяется периодами стабильности.

В соответствии с традицией, идущей от Эмиля Дюркгейма, впервые описавшего аномию, она проявляется в состоянии поля «организм – окружающая среда» (индивид-социум), которое характеризуется отсутствием или неустойчивостью норм, правил и традиций, что нарушает отношения индивида и ПС и приводит к тому, что индивид (или ПС) оказывается вне большого социумаили вступает с ним в конфронтацию. Человек не может приспособиться к быстро меняющейся ситуации. Например, во времена социально-экономических кризисов он теряет связи с миром и оказывается на грани саморазрушения в пустом пространстве без ориентиров (аномические самоубийства по Дюркгейму). Сегодня мировое гештальт-сообщество потерпело фиаско в интеграции со страховой медициной и испытывает трудности в признании со стороны более широкого социума.

Аномический кризис возникает, когда прежние нормы, к которым приспособилось большинство в ПС и привыкло их исполнять, перестают действовать, а новые еще не созданы и не закрепились.

На индивидуальном уровне аномия вызывает дезориентацию сознания, при которой ослабевает или разрушается чувство сплоченности в ПС, панические настроения, которые разрушают чувство причастности и принадлежности к ПС, чувство одиночества и подавленности. Возникает этический релятивизм, утрачиваются корни (появляется феномен самозванства) и ответственность. Исчезает способность ощущать существование других людей. Психотерапевт скептически относится к их ценностям, живет лишь непосредственными ощущениями без прошлого и будущего. Его сознание утрачивает горизонт по Э. Гуссерлю – «… любая данность влечет за собой мировой горизонт и лишь через это осознается в качестве принадлежащей к миру».

4. Пограничная ситуация

Состояние аномии создает в ПС пограничную ситуацию, которая затрагивает не только профессиональную деятельность, но и профессиональные и личные отношения.

Карл Ясперс в работе «Разум и экзистенция» (1935) определял следующие признаки пограничной ситуации, которые сталкивают человека с основными данностями бытия:

а) я должен умереть – столкновение со смертью, которое обостряет дилемму между свободой, возможностями и ограниченностью;

б) я должен страдать – столкновение со страданием, которое порождает дилемму между волей к жизни и саморазрушением;

в) я должен бороться – столкновение с борьбой, в которой возникает дилемма между усилием и бессилием;

г) я подвержен случаю – столкновение с экзистенциальным страхом, который преодолевается в дилемме между моралью и этикой;

д) я неизбежно становлюсь виновным – столкновение с чувством вины – долгом, которое порождает дилемму между ответственностью и виной.

Согласно Ясперсу в пограничной ситуации человек освобождается от всех ранее сковывавших его условностей, внешних норм, общепринятых взглядов, и может познать себя, свое подлинное бытие. Аналитики полают, что в пограничной ситуации кратковременно может быть приостановлена деятельность механизмов психологической защиты. В этой возможности кроются ресурсы пограничной ситуации, благодаря которым человек начинает описаться на Self, обнаруживает источники рефлексии – интерес к самому себе и другому, становится деятельным.

Кризисная часть пограничной ситуации возникает в силу ужаса перед Ничто, в ответ на который возникают различные формы пограничного отреагирования (аффективная неустойчивость, импульсивность, гневливость, аутодеструктивность), маскировка или отчаяние.

Формы маскировки – это: а) регресс (феномен «Дюймовища»), б) соблазнение (феномен Лолиты), в) маргинализация (феномен «девочки на краю дороги»), г) впадение в зависимость (феномен «рыбы-прилипалы»), д) аннигиляция, е) капризность.

Хронифицируясь, пограничное отреагирование превращается в пограничное состояние, которому особенно подвержены пограничные личности.

5. Стратегии адаптации к аномии

Последователь Дюркгейма, знаменитый американский социолог Роберт Мертон (Мейер Школьник) рассматривал аномию как ощущение отсутствия норм в сообществе (примером которого может являться ПС), членов которого не только воспитали, но и убедили быть законопослушными, однако не позаботились создать для этого необходимые условия. Мертон считал основным конфликтом, порождающим аномию, конфликт между целями, к которым следует стремиться, и средствами, которые предоставляет общество, чтобы их достичь. Цели должны быть приемлемыми, а средства – легитимными.

Ясная и конкретная цель способствует солидарности членов ПС, ее отсутствие порождает узкий прагматизм – мои группы, мои клиенты, мое достоинство, мое финансовое благосостояние. Если одобряемые ПС цели достигаются одобряемыми средствами, конфликт отсутствует («весы Мертона» находятся в равновесии). Любое нарушение баланса вызывает в ПС конфликт, который проявляется в деморализации, деинституциализации средств и диссоциации между целями и нормами.

В применении к ПС пять параметров аномии, описанных американским феноменологом Лео Сроулом, выглядят следующим образом:

а) переживания представителей ПС, что его лидеры далеки от него и равнодушны к его нуждам;

б) пессимистическое восприятие ПС как преимущественно непрочного и непредсказуемого;

в) большинство членов ПС отступают назад от уже достигнутых целей;

г) переживание человеком бесцельности жизни в ПС;

д) отношения в ПС не подлежат предвидению и не имеют поддержки.

Стратегии адаптации к аномии различаются принятием, отвержением или заменой целей и средств в ПС. Мертон описывал 5 способов адаптации к аномии: 1) конформизм, 2) инновация (реформизм), 3) ритуализм, 4) ретретизм и 5) мятеж в явной и скрытой (ресентимент) формах.

Стратегия конформизма. Состояние конформизма характеризуется принятием целей и средств в ПС. Если большинство представителей сообщества реализуют на практике стратегию конформизма, это является индикатором благополучия в сообществе, эта стратегия поддерживает стабильность и преемственность (естественную иерархию) в ПС. В демократических условиях для интересов ПС это наиболее ценная стратегия.

Например, неплохо образованный молодой психотерапевт постепенно приобретает профессиональный престиж в ПС и поднимается вверх в его естественной иерархии; он является олицетворением стратегии конформизма, так как ставит своей целью профессиональный успех и достигает его законными путями и средствами.

Вместе с тем, неподвижность норм и законов создает ситуацию застоя. Но она не может быть длительной в силу динамических процессов в ПС, которые запускают иные, девиантные стратегии преодоления аномии, для следования которым необходима та или иная степень личностной психопатичности.

Стратегия инновации (реформизма). Состояние инновации (реформизма) характеризуется принятием целей и отклонением существующих средств. Инноватор или команда инициативных инноваторов в ПС ищет новые, в том числе, и нелегитимные способы достижения целей. В социуме такими способами могут считаться, например, рэкет или шантаж. Целью стратегии инновации в социуме становится своего рода «американская мечта» – финансовое обогащение, стремление занять более высокое социальное положение и обеспечить более высокий престиж и признание.

В ПС, чьим достоянием является приватная интеллектуальная собственность, инновация может быть связана c присвоением – нередко невольным – чужих идей. Сюда же следует отнести и различные формы «профессионального соблазнения», когда человека, не завершившего базовый курс, делают тренером на интенсиве или предлагают вести учебные программы.

Стратегия ритуализма. Состояние ритуализма связано с отклонением целей и принятием средств. Для ритуалиста характерна вера в судьбу, фаталистические настроения, (только случай может привести к удаче), и он склонен более, чем необходимо, подчиняться существующим правилам. В социуме – это типичный бюрократ.

Фанатично преданный своему делу бюрократ настойчиво требует, чтобы каждый бланк был тщательно проверен и подшит в четырех экземплярах. Он страдает статусной несовместимостью и обычно не имеет способностей и возможностей выбрать стратегию инновации, у него нет желания нарушать порядок сообщества. В конце концов, он становится жертвой беспощадной бюрократической системы и обычно кончает жизнь в полном отчаянии, подавляемом лишь алкоголем. В результате он отказывается от первоначально намеченной цели – профессионального роста.

В ПС ритуализм связан с покорностью – состоянием, формирующимся под влиянием подчинения себя другому человеку или средствам в сообществе. Оно проявляется, с одной стороны, в послушании и уступчивости, но, с другой стороны, в упорстве, настойчивости и пассивной агрессивности.

Ритуализм также поддерживается селенельным характером (type selennele – франц. «торжественный»), который описан М.О. Гуревичем (1922). Его основной чертой является торжественность в речах, поведении, походке, отношении ко всему, что происходит вокруг. Они всегда торжественны, какими бы простыми вещами ни занимались, и какие бы пустяки ни говорили. Внешне их характеризует пространная, обстоятельная и монотонная речь, корректная внешность, строгая одежда и медленные величавые движения. Они предпочитают вещать и не любят слушать. Они уверены в своей непогрешимости и упрямо отстаивают свои взгляды. Спорить с ними бесполезно, и лучше согласиться, чтобы избежать назидательно-важного потока слов. Уверенные в своей значительности, они не подозревают, что слушатели могут потерять терпение или страдать от скуки. В личной жизни они одиноки, себя находят в научной или общественной деятельности, где нередко достигают положения из-за серьезности, педантичности, усидчивости и аккуратности. Они гордятся с трудом приобретенными знаниями и проходят свой жизненный путь торжественно. «Для хранения традиций трудно найти более подходящий саркофаг», – писал М.О. Гуревич.

Стратегия ретретизма. Состояние ретретизма (лат. – уход от жизни, бегство от действительности) связано с отклонением целей и средств. В ПС ретретист – странный или чужак. Его присутствие в ПС вызывает чувство смущения у большинства, однако он никогда не бунтует против него. Ретретизм может воз-икнуть у талантливых, активных людей, ориентированных на успешную деятельность, но потерпевших экзистенциальное поражение, и постепенно снижающих качество своего присутствия и отходящих от ПС.

Ретретизм чреват необратимыми изменениями в характере в виде недоверчивости, необщительности, нереалистических установок и негативного отношения к людям, предлагающим по- мощь. Человека устраивает уход из мира, даже приносит тихое удовлетворение. Его тянут за собой, а ему просто хочется жить без всяких обязательств. Нередко это человек, обиженный на ПС или обиженный ПС.

Формы ухода могут быть связаны с алкоголизмом, наркоманией, психической болезнью или бродяжничеством (профессиональным дрейфом между сообществами). Вспомним, что классический ретретист – это бродяга у Чарли Чаплина: «Я думал, вы меня любите, а вы просто добрая. Прощайте».

Снижение качества присутствия в ПС может быть связано с недавно описанным феноменом дауншифтинга (to downshift – добровольно отказаться от работы, связанной со стрессом, ответ- ственностью, отнимающей все свободное время, ради спокойной жизни). Соответственно, людей, осуществляющих отказ от ка- рьеры ради психологического благополучия, называют дауншифтерами. Дауншифтинг постепенно начинает представлять собой социальное движение, а дауншифтеры – группу, образующую новую социальную страту. Они призывают к переосмыслению содержательной стороны ценности достижения, так как эта группа определяет успешную жизнь по-новому.

Одна из причин дауншифтинга – расхождение между индивидуальными ценностями и теми, которые навязывает человеку социум, в частности, то место, где он осуществляет свою трудовую деятельность – например, ПС. В то же время для осуществления столь сильных изменений в карьере (являющейся по-прежнему важной социальной ценностью) необходимы определенные установки – например, на проведение времени со своими близкими, семьей, на здоровый образ жизни, на самореализацию.

Стратегия мятежа. В ходе реализации этой стратегии происходит не только отрицание существующих целей и средств, но и замена их новыми во имя грядущих позитивных перемен. Мятежники разрушают ПС, если оно является слабым, и вынуждают его изменяться, если не могут победить его. Стратегия мятежа существует в двух формах, явной и скрытой. В ходе явного мятежа возникает новое сообщество и новая идеология.

6. Ресентимент

Скрытая стратегия мятежа носит название ресентимента (фр. злопамятность, озлобление). Термин заимствован из трактата Фридриха Ницше «Генеалогия морали». Под ресентиментом он понимал бессильную ненависть слабых и ординарных людей из-за чувства неполноценности к умным и выдающимся членам общества, неприязнь, желание отомстить. Он различал три ресентимента: зависть, обиду и вину.

Макс Шелер в книге «Ресентимент в структуре морали» следующим образом объяснял значение данного феномена: «В естественном французском словоупотреблении я нахожу два элемента слова «ресентимент»: во-первых, речь идет об интенсивном переживании и последующем воспроизведении определенной эмоциональной ответной реакции на другого человека, благодаря которой сама эмоция погружается в центр личности, удаляясь тем самым из зоны выражения и действия личности. Причем постоянное возвращение к этой эмоции, ее переживание, резко отличается от простого интеллектуального воспоминания о ней и о тех процессах, «ответом» на которые она была. Это — переживание заново самой эмоции, ее послечувствование, вновь чувствование. Во-вторых, употребление данного слова предполагает, что качество этой эмоции носит негативный характер, т.е. заключает в себе некий посыл враждебности… это блуждающая во тьме души затаенная и независимая от активности Я злоба, которая образуется в результате воспроизведения в себе интенций ненависти или иных враждебных эмоций и, не заключая в себе никаких конкретных намерений, питает своей кровью всевозможные намерения такого рода».

В ПС ресентиментальные настроения возникают в силу равенства между оскорбленным и оскорбившим (ребенок, наказанный взрослым, не чувствует себя оскорбленным). Оскорбление вызывает желание отомстить, месть со временем превращается в мстительность. Ее сильно сдерживает страх и сознание немощи. Чувство слабости или неполноценности, а также зависти по отношению к «врагу» приводит к формированию системы ценностей, которая отрицает систему ценностей «врага». Субъект создает образ «врага», чтобы избавиться от чувства вины за собственные неудачи. Эти переживания вытесняются заодно с эмоциональным возбуждением.

Возникает аффективная триада ресентимента – зависть, ревность и одержимость соперничеством. Однако для ее реализации необходимо еще и чувство бессилия. Можно выделить две формы ресентимента: месть, направленную на другого, т.е., другой виноват в том, что я не такой, как он; если, испытывая ненависть к самому себе, член сообщества воспринимает как подлежащее отмщению уже само свое существование.

Ресентимент отчетливо представлен у самозванца. Его распространенность и выраженность больше там, где каждый имеет право сравнить себя с каждым, но не может сравниться реально.

Ницще считал ресентимент движущей силой в процессе образования и структурирования моральных ценностей. Ресентиментальные настроения в ПС поддерживают коллективную, классовую мораль («свои – чужие») и сводят на нет возможность индивидуального этического выбора. Диалог ведут не Я и Ты, способные выдержать присутствие друг друга, и сформировать этический выбор, а человеческими голосами вещают «свои» и «чужие», над которыми веют «вихри враждебные», от которых можно защититься лишь агрессивно-запретительной моралью. Вместе с исчезновением индивидуального этического выбора исчезает и аутентичность, равенство самому себе в отношениях.

Поскольку личная философия психотерапевта является этическим выбором, то ее становление в атмосфере ресентимента затруднено и даже пугает. «Человек не может попасть в собственную жизнь» (Е. Калитеевская). Личная философия выглядит предательством интересов, неважно, «своих» или «чужих». Ресентимент является еще одним основанием для поддержания аномического кризиса в ПС.

7. Самозванство

Самозванство с точки зрения гештальт-подхода – это феномен поля, который возникает в связи с усилиями по обозначению возникающей фигуры потребности.

Зона самозванства – это фаза контактирования. Как известно, возникновение потребности состоит из двух частей. 1) Желание – «хочу». Контактирование предоставляет веер потенциальных возможностей, т.е. свободу выбора. 2) Его источник: «Кто хочет?» – «Я». – «А кто это – я?» Присвоение себе желания и признание права иметь это желание лежит в основе ответственности. По мере проживания фазы контактирования степени свободы уменьшаются из-за отвержения возможностей, а степень ответственности увеличивается.

Эта тенденция соответствует особенностям онтогенеза. «Кто хочет?» – «Я». – «А кто это – я?» Последняя часть диалога связана с присвоением себе имени. Имя – это трансисторический, личный знак, который социализирует индивида, задолго до того, как он включается в социальную практику. Личный знак очень заряжен энергией Id и обеспечивает протекание фазы контактирования. Погоня личности за множеством самоименований – свидетельство по крайней мере серьезной личностной девиации, если не психического расстройства.

«Расстройство личности нередко сопровождается утратою именем его сосредоточного места. Элементы личной жизни ослабляют свои связи с именем, стремясь каждый к самостоятельности. Личность распадается и разлагается, причем имя перестает быть ясно сознаваемым коренным сказуемым Я, перестает быть идеальной формой всего содержания личной жизни… Многими лжеименами пытается назвать себя раздирающееся между ними я, а настоящее имя делается одним из многих, случайным и внешним придатком» (П. Флоренский Павел Флоренский (1882-1937) – богослов, философ, ученый, поэт. Работа «Имена» написана в 1923-26 гг. – Прим. ред.)

Имя предоставляет человеку или ПС свойства устойчивости и ясности.

В условиях аномического кризиса в ПС некоторые динамические процессы связаны с проблемой имени. Словесная эквилибристика последнего времени, связанная с именем ПС (видимо, вынужденная из-за необходимости приспособления к требованиям социума), способствует усилению тревоги, фрустрируя потребность в принадлежности, нарушает безопасность и из-за возникающей от токсического стыда диффузии идентичности способствует процветанию вынужденного самозванства на индивидуальном уровне. Проблема имени оказывается связанной с витальностью ПС. Конфуций говорил, что исправление дел в государстве необходимо начинать с исправления имен, так как если имена неправильны, то слова не имеют под собой оснований. Если слова не имеют под собой оснований, то дела не могут осуществляться и народ не знает, как себя вести1. (1 Если «имена неправильны, речь противоречива; когда речь противоречива, дела не завершаются успехом; когда дела не завершаются успехом, не процве- тают правила поведения и музыка; когда не процветают правила поведения и музыка, наказания и штрафы налагаются неправильно; народу некуда поста- вить ноги и положить руки» (Лунь Юй, гл. 16). – Прим. авт.)

Называние себя, спонтанное самозванство, наполнено интересом, азартом, любопытством, игрой и стимулирует активность Self. Наряду с этими переживаниями в нем присутствует естественный стыд и смущение. Спонтанное самозванство является креативным и обеспечивает творческое приспособление. Далее оно переходит в присвоение себе желания, называние себя по праву. Это право обеспечивается связью с корнями.

В сообществе существует проблема корней – присвоение себе различных аспектов своей личной истории. В онтогенезе проблемы присвоения себе имени связаны с неполной семьей; женским родом, дающим ложное имя, псевдоним; феноменом «козла отпущения»; высокомерным изгойством; атмосферой гламура (спрятаться за маски вместе с другими масками); борьбой за власть как сверхценным устремлением (самозванец всегда временщик).

Таким образом, если окружающая среда не подтверждает законных прав на имя, возникает вынужденное самозванство. Источником вынужденного самозванства становится аномический кризис, утрата идентичности. Черты комплекса самозванца описаны Паулиной Роуз Кланс: сомнения в способностях, исключительность, придирчивость к себе, страх перед неудачей, отрицание собственной компетентности, недооценка чужих похвал (подозрительность), страх перед успехом и чувство вины за него. Вынужденное самозванство питается и существует на энергии страха («У меня нет имени», «Я ничто»), злости («Я вам еще докажу, кто я такой»), бессилия и аффективной триады ресентимента.

«…Самозванство всегда есть форма узаконивания мятежа, снимающего с его участников ответственность за кощунство: мол, не просто бунтуем, а государя поддерживаем» (Юрий Буйда).

Сегодня пограничная ситуация, описанная для опыта индивида, касается и в целом социума и сообществ. В ПС аномический кризис в пограничной ситуации вызывает паралич традиционного линейного сознания, которое исходит в принципе из идеи бессмертия, неважно, в каком варианте – светском или религиозном («Гештальт-сообщество будет жить всегда»).

Нелегко присвоить себе идеи о смерти дела, которому служишь. Но философия поля в гештальт-парадигме, вероятностного типа сознания и вероятностного развития ПС может позволить выбирать (функция Ego сообщества) оптимальные пути развития из набора потенциальных версий. Встреча с вероятностью смерти ПС – в его кризисных проявлениях – позволит преодолеть темпоральную стагнацию (переживания «безвременья» ) и высвободит немалую энергию Id в виде жизненного порыва. Пограничная ситуация ПС такова, что одновременно возможна его гибель и выживание. Перед аномией и пограничной ситуации все в ПС равны.

Творческое приспособление состоит в развитии идеологической парадигмы, высокой степени личного и профессионального присутствия, экзистенциальном усилии, критической рефлексии, преодолении пограничных феноменов иррационального толка.

Литература

Калитеевская Е. Формирование личности гештальт-терапевта// Гештальт-2003. Сборник материалов МГИ. – М., – С. 42-48.
Гуссерль Э. Кризис европейских наук и трансцендентальная феноменология. – СПб: Изд-во «Владимир Даль», – С. 347-348.
Мертон Р. Социальная структура и аномия //Социология преступности (Современные буржуазные теории). Пер. с фр. Е.А. Самарской. – Москва: Прогресс, – С. 299-313.
Вспоминается блоковское: «Ночь. Улица. Фонарь. Аптека… Аптека. Улица. Фонарь». – Прим. авт.
Гуревич М.О. К изучению шизофреноидной конституции// К детской психологии и психопатологии. Сб. статей Гос. Медико-педологического ин- та. – Орел: Орловское отд. Госиздата, – С. 69-80.
Шелер М. Ресентимент в строении моралей. – СПб.: Наука; Университетская книга, – С. 65-69.
Калитеевская Е. Личная философия психотерапевта как этический вы- бор//Личная философия психотерапевта. – Вып.2. Сборник материалов МГИ. – М., – С. 5-9.
Флоренский П. Малое собр. соч. Вып.1. Имена. – Гл. – М.: Купина, 1993. – 319 с.
Приходько А.И. Дауншифтинг как социально-психологический феномен // Психологические исследования, 2008, №1(1).
Кланс Паулина Роуз. Самозванец. – СПб.: Издательство Пирожкова, – 224 с.