Я хочу обратиться к тем блокам, которые имеются у терапевта в его собственном отношении к креативности. Есть два способа застревания.
Первый – его профессиональное положение и теоретическая ориентация формализуют его работу и ограничивают подход. Его предшественники учили его, как быть формальным, степенным и стабильным в своём подходе к тому, как обращаться с клиентами и помогать людям «приспосабливаться к реальности».
Второй – как и многие другие люди, терапевт застревает в ложных представлениях о креативности. Если его бэкграунд ориентирован на науку или исследования, он сталкивается с безумной мыслью, что наука и искусство несовместимы: учёным свойственны трезвый ум и дисциплина, а художники мягкотелы и неряшливы. Если его не сдерживает дихотомия науки versus искусство, то его может пугать понятие о «креативности» как об особом таланте, которым обладают лишь те, кому повезло обладать даром.
Когда мы предпринимаем попытку вести себя «креативно» в своей работе, мы сталкиваемся с огромным внутренним сопротивлением. Эд и Соня Невис, сотрудники Гештальт Института Кливленда, разработали программу диагностирования и работы с блоками креативности:
«Блоки, которые мы обозначили в этой программе, появились в процессе изучения литературы по данному вопросу, синтезирования нашей методологии и упражнений, призванных открыть центральные обучающие точки. Из этого получились блоки, которые мы сформулировали в итоге. Мы совершенно не утверждаем, что они не зависят друг от друга; наоборот, мы с готовностью признаём их взаимосвязь. Также мы не говорим, что это исчерпывающий список блоков креативности. Однако все эти блоки поддерживают друг друга в областях творческого поведения, решения проблем и личности. Более того, они имеют смысл как практические рычаги, с которыми люди могут работать, анализируя своё поведение».
Далее я представляю каждый блок креативности с кратким определением. Я добавил некоторые комментарии, касающиеся их применения терапевтами.
-1-
Страх неудачи: «Отступление; отказ от риска; довольствование малым ради того, чтобы избежать возможной боли или стыда от неудачи».
Терапевт занимает безопасную позицию. Он может оправдывать свои взаимодействия или быть неуверенным в них и склонен вовлекаться в конфлюэнтные беседы со своими пациентами. Он в целом воспринимается как поддерживающий, а не как вызывающий или энергетизирующий.
-2-
Нежелание играть: «Буквальный, чересчур серьёзный стиль решения проблем; отказ от “валяния дурака”. Страх показаться глупым или дурашливым, если станешь экспериментировать с необычным».
Здесь мы видим сурового серьёзного терапевта, которому сложно чувствовать юмор в своей работе. Ему трудно экспериментировать с новыми способами восприятия своего клиента. Он не может смеяться над собой.
-3-
Близорукость в отношении ресурсов: «Невозможность увидеть свои сильные стороны; недостаточное признание ресурсов своей среды – людей и вещей».
Этот терапевт обычно слишком много говорит. Он по преимуществу когнитивен, и ему не удаётся исследовать отношения клиента с окружающей средой. Если клиентка скучает по своему ребёнку, он не может представить себе, что она погладит мягкую подушку (с закрытыми глазами), чтобы сфокусировать своё переживание на физическом осознавании.
-4-
Сверхуверенность: «Ригидность откликов в решении проблем; стереотипные реакции; упорное следование переставшему быть функциональным поведению; отказ от пересмотра своих допущений».
«Сверхуверенный» терапевт обычно привержен исключительно одной конкретной школе терапии. Он цепляется за конкретные техники, например, за разговор с пустым стулом или конкретное направление «телесной работы». Он склонен воздерживаться от того, чтобы читать о чужой работе и включать её в свой стиль. Собственный особый способ работы часто интересует его больше, чем творческие потребности его клиентов.
-5-
Избегание фрустрации: «Быстрая сдача при столкновении с препятствиями; избегание боли или дискомфорта, которые часто сопутствуют изменению или новым решениям проблем».
У каждого терапевта есть свои «слепые пятна», свои трудные сферы. Он «отрицает» или избегает фрустрации в сферах ярости или сексуальности, если ярость или сексуальность подрывают его функционирование. Он бессознательно направляет мотивы и темы в сферы, в которых у него есть опыт, где он чувствует, что может сделать что-то конструктивное.
-6-
Связанность обычаями: «Сверхупор на традиционный образ действий; слишком сильное почитание прошлого; склонность соглашаться, когда это не необходимо и не полезно».
Те из нас, кто сами были клиентами, часто имитируют модель, которой мы научились у своих терапевтов / учителей. Мы играем роль идеального терапевта, вместо того, чтобы быть естественными и испытывать комфорт с самими собой.
-7-
Обеднённая фантазийная жизнь: «Недоверие, игнорирование или дискредитация внутренних образов и визуализаций у себя и у других; завышенная оценка так называемого объективного реального мира; недостаток “воображения” в смысле “Давай представим” и “Что
Часто терапевт сам ограничен з своей фантазийной жизни. Он склонен настраиваться на практическую, ситуационную сферу своего клиента, а не на его фантазии или мечты. Он может пренебрегать ими ради «целеполагания» и «достижения договорённостей».
-8-
Страх перед неизвестным: «Избегание ситуаций, которым не хватает ясности или в которых неизвестна вероятность успеха; преобладание неизвестного перед известным; потребность знать будущее, прежде чем начинать двигаться вперёд».
Терапевт, который экспериментирует со своей работой, пользуется случаем попасть на волнующую, совершенно новую территорию. Но одновременно она пугает. Если я научусь вводить людей в гипнотический транс, у меня могут быть сложности с тем, чтобы вывести их обратно. Если я коснусь своего пациента, возможно, мне придётся иметь дело с «переносом-контрпереносом». (В гештальте мы можем называть это любовью, контактом или сексуальностью). Все мы склонны оставаться в ситуациях (внутрипсихических или межличностых), которые кажутся нам ясными и знакомыми.
-9-
Нежелание отпускать: «Слишком упорные попытки пробиться к решению проблем; неспособность позволить ситуациям вызреть или произойти естественным образом; недостаток веры в человеческие возможности».
Мы не можем пробиться к обучению. Мы не можем прожевать материал и перелить его в артерии клиенту. Мы не можем сделать так, чтобы обучение происходило в нашем времени, в нашем темпе, но лишь во времени и в темпе, подходящими для клиента. Часто нам приходится довольствоваться просто посадкой семечка. Самое важное – это то, что мы должны верить в процесс нашей работы, в то, что важные изменения произойдут понемногу, если мы просто будем продолжать попытки с этим человеком.
-10-
Обеднённая эмоциональная жизнь: «Невозможность признавать мотивационную силу эмоций; использование энергии для удержания эмоционального выражения; недостаток осознавания важности чувств для достижения преданности индивидуальным и групповым усилиям».
Эмоционально блокированный терапевт обездвиживается, когда его клиент плачет или повышает голос. Он не обучился методам усиления чувств, мечтаний или сильных сантиментов, которые усиливают и углубляют переживание клиента. Он не способен предоставлять об-учение на глубоком эмоциональном уровне. Он не решится исследовать трудные для него чувства.
-11-
Отсутствие интеграции Инь-Ян: «Отсутствие удовлетворительного использования контрастных способов проникновения в суть вещей: поляризация вещей в противоположности вместо знания того, как интегрировать лучшие части обеих сторон; недостаток единства восприятия целостности мира».
Терапевт, заблокированный в Инь-Ян, сам биполярен. У него ригидная Я-Концепция, и поэтому он ограничен в своих оценках поведения других. Он знает, что красиво, а что безобразно. Ему не хватает эстетической утончённости. Ему трудно увидеть красоту в теореме Эвклида, в структуре соляного кристалла, в куче рассыпанного мусора или в ржавом глушителе на обочине. Он постоянно ставит клиента в поляризованную позицию и не способен помочь другому человеку полностью интегрироваться.
-12-
Сенсорная скука: «Неадекватное использование своих первичных ощущений как способа познания; лишь частичное контактирование с собой и окружающей средой; атрофированная исследовательская способность; убогая сензитивность».
Сенсорно блокированный терапевт преимущественно вербален и вербально концептуален в своей работе. Он способен прояснять проблемы и ставить адекватные вопросы – даже и высокого порядка. Он может спросить: «Каковы последствия этой трудности с вашим отцом для ваших отношений с мужем?» Он понимает человеческую природу, но блокирован в своём сенсорном признании конкретной человечности своего клиента здесь-и-сейчас. Ему трудно сделать такие наблюдения, как: «Ты выглядишь сутулым, будто тащишь на своих плечах огромный груз», «Когда я смотрю на твою грудь, то обнаруживаю, что удерживаю дыхание» или «Сегодня у тебя особенно напряжённый и пронзительный голос».
из книги Джозефа Зинкера “Творческий процесс”
Джозеф ЗИНКЕР — доктор психологии, гештальт терапевт, а также: художник, писатель, поэт. Обучался у Ф.Перлза, Л.Перлз, П.Гудмана, И.Фрома в Кливлендском Гештальт Институте (США), где он в последствии возглавил один из факультетов. Автор монографии: «Творческие процессы в Гештальт терапии» и «В поисках хорошей формы: гештальт-терапия с супружескими парами и семьями». Сотрудник центра семейных систем Гештальт Института в Кливленде.
Для отправки комментария необходимо войти на сайт.