Гешталь-тepaпuя – это название психиатрического подхода и методов, разработанных Фредериком Перлзом. Этот подход, практикуемый его учениками по всем Соединенным Штатам отчасти представлен в его книгах (Perls, 1966, Perls, 1965). Будучи по сути, формой экзистенциальной психиатрии, он включает в себя понятия из теории холизма и гештальтпсихологии, а также из психоаналитической теории.
С психоаналитической терапией его связывает внимание к языку тела. Перлз говорит, что в этом отношении он во многом обязан Вильгельму Райху. Уникальность гештальт-терапии не в теории личности или теории неврозов, да и не теории вообще. Это нечто невербальное-своеобразный подход людям в терапевтической ситуации, возникший из понимания, опыта и интуиции, и передается он также невербально.
Я думаю, что терапия-это по существу нечто большее, чем простое применение идей. Это живое событие, объяснить которое можно только уже после того, как оно произошло. И гештальт- терапия не является исключением. Я вижу единство в различных ее техниках и могу приводить те или иные объяснения, но кто-то может увидеть те же факты с другой точки зрения и в контексте другого концептуального подхода. Потому на следующих страницах я сосредоточу внимание на терапевтических методах и буду обращаться к теоретическим комментариям лишь в той мере, какой они имеют непосредственное отношение к описанию процедур.
Техники гештальт-терапии можно с успехом использовать в самостоятельной работе; значительную их часть Перлз описал в своих книгах именно в этом контексте. Когда он описывает «концентрацию на пище», «работу с ретрофлексией», «концентрацию на теле» (Perls, 1966), «чувствование актуальности», «ощущение противоположных сил». “присутствие и концентрация” (Perls, 1965) и т.д., он обращается к читателю, а не к психотерапевту, и полагает, что каждый человек может попробовать эти эксперименты.
Тем не мене, я предпочел описывать техники в контексте терапевтической ситуации «терапевт-пациент», поскольку внешний диалог пациента и терапевта может послужить хорошим образцом внутреннего диалога для того, кто хочет сам стать своим терапевтом. Я полагаю, что у ситуации «терапевт-пациент» есть свои преимущества и что обычному человеку будет легче продолжить работу самостоятельно после знакомства с кем-то, кто сознает больше, чем он сам, или, по крайней мере, поддерживать свое сознавание. В скобках могу утверждать, что, по моему мнению, это верно для всех духовных упражнений: конечно, справиться со своими внутренними битвами можем только мы сами, но это можно сделать быстрее при поддержке, помощи и поощрении более опытного человека. Однако предоставим читателю самому решать, что делать с идеями этой главы. Я бы настоятельно советовал испробовать их, по крайней мере, дважды, прежде чем вынести какое-то суждение.
Непосредственной целью гештальт-терапии является цель – восстановление восстановление сознавания. Конечная функций организма и личности, благодаря чему человек обретет целостность и высвободит свои возможности. Предполагается, что сознавание само по себе вызовет развитие и изменение.
В глубинной терапии считается, что суть исцеления состоит в процессе осознания бессознательного. Гештальт-терапия, говоря о созна вании (awareness), а не о сознании или понимании, подчеркивает тем самым важность контакта с процессом, происходящим непосредственно «здесь и сейчас», опираясь при этом, скорее, на ощущения и чувства. Соответственно, вмешательство терапевта направленно не на интерпретацию, а на пробуждение сознавания пациента-сознавания того, что он думает и чувствует. Основное внимание уделяется не объяснению поведения или ответам на вопрос «почему», а видению того, как это происходит. Само такое сознавание служит источником нового опыть и нового сознавания.
Оставаться в непрерывности сознавания
Основной процедурой гештальт-терапии является пребывание в том, что Перлз обозначил как «непрерывность сознавания». Пациента просят просто выражать то, что он испытывает.
Ситуация с акцентом на переживании в корне отличается от потока свободных ассоциаций, в которых большую часть вербального потока составляют абстракции, воспоминания и ожидания. Многие люди, к своему изумлению, обнаруживают что им невероятно трудно пребывать в сознавании своего опыта дольше несколько секунд. В какой-то момент они вернуться думанию («вычислению», по выражению Перлза), воспоминаниям или фантазиям о будущем. Все эти действия в ситуации, когда задача – следить за текущими переживаниями. считаются формами избегания. Поэтому важно заметить то переживание, которое привело к избеганию, возвращаясь к точкам, где было прервано сознавание настоящего. Тогда обнаружится, что в этой точке возникло неудобство или страх, что заставило человека отдалиться противостоять ему, или и то и другое. . Далее, сознавание можно распространить и на переживания, лежащие за думание. Тогда человек замечает, что пускается в объяснения, боясь непонимания, оправдывает себя, чтобы противостоять чувству вины, пытается высказать интересную мысль или наблюдение, чтобы его оценили и т.д. Также можно углубить н сознавание фантазии, заметив, что человек делает с ними, и отметив неудобство, которое лежит в основе стремления делать то, что он делает.
Потребность избежать опыта или противостоять ему стимулирует не только мысли и фантазии, но и физические движения. Поза, движения рук и ног, выражение лица и интонация отражают либо исключенное из сознания чувство, либо попытку противостоять ему, или и то и другое.
Функция терапевта-снова направить внимание пациента на переживание себя: «Вы сознаете, что делают сейчас ваши руки?» «Я отметил, что изменился голо А вы слышите это?» «Вы видите, где вы остановились и с рассказывать историю болезни?» – и т.д. Выражение переживания не содержит альтернативы «все или ничего». Например, форма рассказа может сочетать в разных пропорциях действительное выражение и говорение о себе как бы со стороны, при этом пациент не сознает, что тем самым он подспудно избегает отождествления с собой (и принятия ответственности). Терапевт решает сконцентрироваться на этом в самом начале, чтобы пациент осознал базисное переживание и то, что он усложняет или, наоборот, растворяет его в не относящихся к делу словах и понятиях. Например:
Т: Что вы сейчас чувствуете? я не знаю, и они, возможно, не поймут, что я говорю. выразить, что вы чувствуете сейчас. страхом.
П: Я чувствую, что в комнате есть несколько человек, которых
Т. Это мысль и ожидание, а не переживание. Попытайтесь
П. Кажется, что-то вроде того, как Пожалуй, я бы назвал это страхом.
неделимого процесса: мы можем действительно сознавать то, что мы делаем или воспринимаем, только тогда, когда делаем это , и пережить опыт, действия или восприятия можно только тогда когда эти функции доступны сознаванию. Другими словами сознавать, вступить в контакт с переживанием, стать собой, войти в телесные и ментальные процессы и слиться с ними это, в сущности, одно и то же. Противоположно этому состояние, когда мы думаем о себе в отделении от себя, а в переживании создаем искусственные границы между собой и не собой и тем самым утверждаем иллюзорную отделенность от потока жизни-нашей жизни. В этой раздвоенности лежит корень всех внутренних конфликтов.
Мы можем также мало сознавать свои внутренние конфликты, как и ограниченность сознавания и отчужденность от самих себя но невротическое существование пропитано отсутствием единства так же, как и отсутствием сознавания и тождественности с собой И, опять же, это не более чем еще один аспект того же процесса Как полное сознавание включает в себя открытость блаженству вечного Здесь и Сейчас, как прекращение отчуждения приводит пониманию упанишад-«То есть ты» и «Ты есть Бог»,-так прекращение конфликта – объединение противоположное! Ей ведет к единству с жизнью, подчинению ее потоку и в то же время бытию этим потоком, отказу от любой личной воли, кроме воли самой жизни в нас-нашей подлинной самости.
Гештальттерапевтическая работа с конфликтами – обращение и встреча – представляет собою развитие описанных ранее стратегий и составляет наиболее оригинальный вклад в психиатрию.
Когда конфликт переживается как таковой («Я бы хотел, но не имею», «Я не уверен, но мне это нравится», «Я хотел бы заплакать но не могу» и т.д.), то обычно легко отождествиться с каждой из сторон и поочередно пережить их. Может случиться, что одна или обе тенденции ощущаются как не-я, поэтому, эго должно вновь ассимилировать их с помощью активного усилия по их воплощению, должно стать ими, прожив их изнутри. Гештальт-тepaпия утверждает, что решение практически никогда не выбирает одну из альтернатив. Поскольку обе тенденции – это живые силы пациента, то «нужно пережить каждый элемент личного стиля, чтобы уметь при необходимости им пользоваться. Свобода – это выбор элемента и ответственность за его использование».
Другими словами, дело не в том, чтобы избавиться от каких-то элементов личности (таких, как сопротивление или требования супер-эго). Далее, сознавание можно распространить и на переживания, лежащие задумание.), а в том, чтобы вернуть их в эгo. Сознавать, что в нас происходит, значит сознавать, что мы это делаем мы, и поэтому становимся этим, это мы обладаем и стремлением и контролем над ним. «Не соблазняйтесь отказом от своего стиля, пока не проживете его. Иначе вы отвергнете одного ложного Бога ради поклонения другому».
Обращение
Когда конфликт не переживается как таковой, воплотить и пережить его стороны не так легко. Но терапевт может увидеть и указать какое-то противоречие. Например, если пациент улыбается, будучи одновременно критичным, терапевт предлагает побыть сначала беспощадным критиком, а затем, когда атакующая сторона выражена, снова заискивающе улыбнуться. Или если Пациентка критически относится к своей расслабленной, ленивой позе, терапевт может предположить, что она избегает сознавания ругой половины своего опыта, того, что ей нравиться ее поза, и она получает от нее удовольствие, -ведь, в конце концов, она же ее принимает. Поэтому он может попросить пациентку преувеличенно выразить лень и поддаться ей, пока она не соединит представление о себе с ранее отвергавшейся потребностью. Подобным же образом он может предложить тому, кто чувствует себя виноватым и переживает заслуженную вину, изобразить негодование перед лицом незаслуженной критики и тем самым попробовать обратную сторону восприятия ситуации и себя. I1ли терапевт велит маленькой пожилой даме грязно ругаться и орать, если для него очевидно, что она не признает и не выражает свою враждебность. Принцип, лежащий в основе все этих случаев, состоит в том, чтобы примерить установку противоположную той, которую принимает пациент.
Мы живем только в маленьком фрагменте себя, держимся за что ранее сложившийся образ себя и отвергаем как не-себя все противоречит ему или кажется болезненным. На этом острове мы чувствуем себя обнищавшими и беспомощными. случайных импульсов или принуждений. Гештальт-терапия считает, что в отношении фигура-фон, которое лежит в основе всякого восприятия, мы воспринимаем образ себя как фигуру, чтобы вновь извлечь из фона отвергнутые части.
Этот терапевтический подход приглашает нас перевернуть отношение финурафон, лежащее в основе восприятия себя, и начать переживать себя как фон: я-“это не тот, кто в депрессии, а тот, кто погружает себя в депрессию; не тот, кто чувствует вину, а внутренний судья, осуждающий себя: не тот, кто чувствует себя полумертвым, а тот, кто непрерывно себя отвергает и убивает. Только ощутив, как именно он что-то делает, человек может перестать это делать и направить в более плодотворное русло, чем ведение бесплодных войн.
Принцип обращения можно применить не только к чувствам, но и к физической позе. Открыться, когда находиться в закрытой позе, глубоко дьшать, если имеотся трудности с выдохом или вдохом, сменить правое движение на левое и т.д. Эго может привести к разворачиванию неожиданных переживаний. следующий пример как раз такого типа.
Терапевт замечает, что выражая свои переживания, пациент часто прерывает речь или заглушает чувство, и в эти моменты сглатывает или резко выдыхает через нос. Терапевт предлагает поделать нечто противоположное фырканью сглатыванию. Пациент долго и сильно вдыхает носом ртом. Потом говорит о незнакомом и удивительном для него чувстве: « Как будто я рыдаю и одновременно проталкиваюсь через сопротивление мышцы напряжены так, будто я потягиваюсь и зеваю; я наслаждаюсь напряжением, когда выдыхаю до самого конца, это несколько похоже на оргазм».
Позже он обнаружил, что жил с этим чувством довольно долго и не знал о нем: «Это как желание взорваться, взорваться изнутри. прорвать какую-то оболочку, которой я окружен и ограничен Одновременно я сам являюсь и этой смирительной рубашкой, сам сжимаю себя».
Этот короткий опыт послужил отправной точкой спонтанного развития в течение следующих месяцев. С этого момента пациент также всегда сознавал мышечное напряжение и связанные с ним чувства, и все больше склонялся к тому, чтобы делать физические упражнения. Затем он открыл для себя радость танца. И движением, и общей позой он стал выражать себя намного свободнее. В конце концов, пациент стал настолько сознавать гнев, с которым было связано мышечное напряжение, что яснее видел его и в своем отношении к людям.
Встреча
Иногда отождествления и простого переживания участвующих в конфликте тенденции достаточно, чтобы ускорить спонтанный синтез и решение. Если же этого не происходит, то интеграции противоположностей может способствовать их столкновение.
Термин встреча (столкновение, encounter) сейчас все чаще используется для описания непосредственной коммуникации между людьми, но Перлз расширил его применение, включив также взаимодействие интрапсихических элементов и процессов. Это могут быть, например, две стороны конфликта, или переживаемое эго и любое специфическое ментальное содержание, такое, как фантазия, желание, чувство. Для Перлза, как и для Бубера, суть встречи это отношение Я-Ты: когда ни одна из частей не обожествляется рассуждениями о тебе или обо мне, когда говорящий прямо обращается к другому.
В межличностных отношениях терапевт может способствовать встрече, возвращая в сознавание любое избегание отношений, такое, как взгляд в сторону, непрямая речь и т.д. В ситуации групповой терапии можно попросить членов группы не говорить в третьем лице о присутствующих, а непосредственно выражать свои чувства и мысли тому, к кому они обращены.
Можно также предложить человеку не столько отвечать на заданный ему вопрос, сколько реагировать более полно. Помимо ответа на вопрос, мы все как-то реагируем на его появление в данной ситуации: это может быть безразличие, желание ответить, страх раскрыться, раздражение и т.п. Выражение этой реакции ближе к выражению себя, встрече и отношению Я-ты, чем обычный ответ.
Многие и, наверно, самые важные противостояния это разнообразные формы широко распространенного раскола личности: Я должен против Я хочу. Они могут принимать форму диалога с воображением родителем, раз воплощенным самообвинение, с людьми вообще т.д., но обе роли всегда обладают ярко выраженными чертами, что вдохновило Перлза (с его склонностью к феноменологическим именованиям) назвать их «собака сверху» и «собака снизу».
«Собака сверху всегда права, она запугивает, настаивает, она авторитарна и примитивна Собака снизу научилась мастерски ускользать от приказов собаки сверху. Соглашаясь с требованиями только наполовину, собака снизу отвечает «да, но », «я очень стараюсь, а в следующий раз буду стараться еще больше» и «завтра». Собака снизу обычно выходит победителем. Другими словами, собака сверху и собака снизу-это на самом деле два клоуна, которые играют свои странные и ненужные роли на сцене терпимой и немой Самости. Интеграция, или излечение, наступает только тогда, когда отпадает необходимость во взаимном контроле собаки сверху и собаки снизу. Только тогда хозяева выслушивают друг друга. Когда они придут в чувство (в данном случае, выслушают друг друга). откроется путь к интеграции и объединению. Шанс превратиться из расколотой личности в целостную становится реальностью» (Perls, 1961).
