Психотерапевтические упражнения особенно меня интересовали с самого начала моей карьеры.
Я полагаю, что большая часть происходящего в психотерапии на самом деле зависит от пациента, поскольку этот процесс внутренний, из которого развивается желание видеть и желание лечить.
Психотерапию, с одной точки зрения, можно рассматривать как контекст, в котором происходит внутреннее событие: как поддержка для самотерапевтического процесса. Какая бы помощь не предлагалась бытием и навыком терапевта, существует еще такая вещь, как работа над собой психологически, и многие делают ее наощупь, даже и не зная о формальной психотерапии или духовном наставничестве.
Мое мнение по поводу возможности и важности работы по самотерапии было поддержано собственным приглашением Фрица исследовать самотерапию в Гештальт-упражнениях в начале 1951 года. Классическая Гештальт-терапия всегда интересовала меня в подразделении межличностных структур, представляющих общие терапевтические принципы и, таким образом, могущих оказаться полезными для проведения самоработы для помощи себе.
В начале 70-х у меня была возможность интенсивно использовать терапевтические упражнения в небольшой группе в связи с экспериментом по обучению, который потом перерос в институт SAT, направлением которого явилось организация группы в самолечащую систему.
Упражнения для небольшой группы в этом исследовании служили и для терапевтических, и для учебных целей, здесь же была представлена серия “Гештальтиских упражнений”, в которых я постарался дать возможность участникам сконцентрироваться на развитии специфических навыков, таких, как прослушивание, мониторинг их континуума осознанности, исследование языка тела, отражение и т.д.
Общим для упражнений, собранных мною в этой главе, является то, что они подходят и для терапии, и для тренировки.
Первые три – усиление чувства присутствия и чувства Я/Ты в отличие от Я/Эго – я считаю желаемым фоном для всех психотерапевтических тренировок вместе со всеми аспектами континуума осознанности. Последняя серия упражнений в отношении конфликта “обвинитель/обвиняемый” также представляет превосходную возможность и тренировки, и терапии, здесь тренировка индивида из четырех фаз задействует, кроме упражнения интуиции, умение стимуляции эмоциональной экспрессии, а в особенности гнева.
Обрабатывая и делясь своими духовными рецептами, я не мог не оценить, оглядываясь назад, Фритца за его упражнение Я/Ты, которое мне тогда не удалось ни попробовать, ни пройти вместе с остальным наследием Гештальта. Упражнение Фрица заключалось в произнесении двумя индивидами вереницы Я и Ты в различных комбинациях и ритмах по выбору.
Я почувствовал, что переживание не идет дальше, чем игра словами, что могут быть и другие, значение которых не оценено: ощущение Я в балансе с ощущением Другой. Некоторые упражнения я нашел сам и описал для тех, кому они могут пригодиться для фокусировки на вопросе Я/Ты. Эти упражнения я проводил во многих группах, где их находили и персонально значительными и существенными для профессиональной подготовки.
Хотя здесь я представляю всего три упражнения “Я/Ты”, из-за недостатка места в такой укороченной форме, что их можно пробежать за мгновение, я все же полагаю, что переживание каждого из них заслуживает углубления через практику – в особенности в групповых ситуациях посредством ротации членов группы при повторных встречах.
Хотя в такой деятельности по комбинированию утонченной микролабораторной работы и терапевтической подготовки я черпал вдохновение вне Гештальт-терапии, на мою практику, естественно, сильное влияние оказал Гештальт; для этой главы я отобрал несколько упражнений, которые можно рассматривать как прямое воплощение идей Гештальта.
I. Упражнение Я / Ты
Первое упражнение, приведенное ниже, можно рассматривать и как развитие изначально присущего Гештальт-терапии, и как заимствование из Суфизма: упражнение фокусировки на ощущение присутствия или самости. Второе также можно рассматривать и как разработку того, что уже существует в гештальт-подходе, и как заимствование: развитие посредством упражнения ощущения самости в другом, ощущения “Ты” в противовес переживания ощущения “Эго”. Работая по отдельности с собой и с другими над этими двумя техниками, я, естественно, открыл сил их в комбинации: упражнение одновременного осознании себя самого и присутствия и бытия другого.
- Присутствие
Сядьте друг напротив друга и закройте глаза.
Обратите внимание на телесные ощущения, позу, выражение лица, произведите коррекции в позе или отношении, если этого потребует сознание.
Будьте такими, какими хотите быть – мгновение за мгновением.
Теперь откройте глаза, однако оставаясь застывшими телом и мыслью.
Расслабьте глаза, все еще оставаясь застывшими телом и мыслью.
Расслабьте тело и позвольте себе расслабиться, не пытаясь что-либо сделать, и поскольку теперь ваш мозг молчит, сконцентрируйтесь на чувстве существования –
Почувствуйте “Я здесь”.
После концентрации в течение некоторого времени на ощущении Я, расслабившись при этом и с умолкнувшим рассудком, внесите свое дыхание в осознание и переведите внимание с “Я” к “здесь”, и мысленно повторяйте “Я – здесь” одновременно со вдохом, паузой, выдохом (не пытайтесь что либо делать, в особенности во время выдоха).
Продолжайте с возможно продолжительным вниманием.
- Ощущение “ТЫ”
Как и прежде, начните с того, что сядьте лицом друг к другу, закрыв глаза, приняв удобную позу, отношение, состояние.
Затем, после того, как достигнуто полное умиротворение, откройте глаза, при этом сидя, физически расслабившись, сконцентрировавшись на предполагаемом, ни словесном, ни не словесном диалоге; забудьте о себе, насколько это возможно, во время фокусировки на ощущении, что человек перед вами действительно существует, что он человек, а не вещь, сознательное существо, смотрящее на вас.
З. Я/Ты
После подготовительной концентрации как прежде – здесь двое, продолжающих выдерживать мысленное молчание с открытыми глазами и с поддержкой физической релаксации, концентрация на обоих ощущениях “Я” и “Ты”, при одновременном пробуждении ощущения бесконечности вокруг них.
Попробуйте, пытаясь в то же время интенсифицировать ощущение присутствия в себе и другом и ощущение космической глубины.
Пусть ощущение бесконечности поддерживает ваше расслабление и растворяет ваш рассудок.
Возможно, вы найдете полезным иногда неслышно сказать: “Я – Ты – Бесконечность”.
II. Континуум Осознанности в Медитационном контексте
Континуум осознанности для Гештальт-терапии – то же, что свободная ассоциация для психоанализа: это и начало, и конец терапии. В начале он представляет зеркало, в котором отражены психологические трудности индивида, в котором терапевт обретает ключ лечения; в конце это то же, что способность к свободной ассоциации без сопротивления, которую можно понимать, как знак завершенности анализа; способность к полноте переживания и к глубине каждого здесь-теперь является целью Гештальта.
Я считаю, что, несмотря на обилие разговоров по поводу континуума осознанности, его практике не посвящают всего заслуженного им внимания, поскольку не полностью принимают его за практику, практику здорового сконцентрированного на настоящем отношения, но, наоборот, просто выделяют как отправную точку для других терапевтических интервенций и директив.
С тех пор, как я счел такое психологичекое упражнение самоценным, могущим быть выполненным лучше всего под стимулом межличностной коммуникации, я всегда прибегаю к нему, как к дополнению к непосредственно терапии, а также – в виде одного из вариантов, показанных ниже, как к составной части подготовки.
Имеющие опыт в упражнении континуума осознанности не могут не заметить, что, как и вообще психологические упражнения, оно иногда бывает законченным и плодотворным, а иногда поверхностным: вереница кажущихся бессмысленными самовыражений, более типичных для перечисления восприятий: сейчас я смотрю на коврик сейчас я слышу, как проезжает машина и т.д. Так где же чудо? Что же делает акт осознания момента чем-то глубоким, проникновенным?
Я думаю, что к ответу нужно подойти с разных сторон, одной из которых является переживание присутствия, переживание “Я здесь”. Бывает, что иногда мы испытываем себя как вещи, а иногда – как человеческие существа. Это может показаться предметом привлекательности, как и восприятие мира в целом: иногда дерево перед нашим домом мало для нас интересно, а иногда мы замечаем всю прелесть его красоты; иногда мир кажется тупым и темным, а иногда он наполнен смыслом (не интеллектуальным, а эмоционально глубоким, что является предметом медитационной практики); однако слушатель может быть способен помочь способом, совершенно отличным от обычно культивируемого в практике психотерапии: не через предчувствия, не через усилия понять, а через отношение бытия там самым реальным образом, через усиления, так сказать, густоты своего бытия, с тем, чтобы глубокое молчание смогло привлечь более глубокое общение. Вот упражнение, которое я хочу предложить вам сейчас: упражнение “здесь и теперь”, в котором один человек выполняет классическое гештальтное упражнение (к которому я еще добавлю деталей), в то время как другой – слушатель – слушает особым образом.
Позвольте теперь более пространно рассказать о роли обоих, а также о роли третьего участника, который является наблюдателем. Мы будем работать с группами из трех человек в такой последовательности, что у каждого будет по десять минут работы.
Я только что воспользовался словом “работа”, весьма известным в словаре Фрица Перлза. Хотя работа с ним (или с другими терапевтами) требует готовности следовать директивам, не быть защищающимся перед лицом болезненных истин, данное упражнение континуума осознанности (базовая гештальтная ситуация) уже является само по себе “работой”. Это прежде всего работа внимания. Внимание может быть поверхностным или глубоким, явным или неявным, подавляемым или ритмическим. Это работа смелости и работа по отказу от привычного манипулирования нашего собственного рассудка. Подобно медитации, это может потребовать значительной работы, чтобы войти в состояние умиротворения, когда предпринимаются значительные усилия по неделанию, пока это неделание не перестанет требовать усилий, это работа по следованию с рассудком туда, куда он захочет пойти.
Я полагаю, что этот органичный аспект потока переживания не всегда принимается во внимание в практике Гештальта. Думаю, что даже Фриц Перлз под словом “континуум” в выражении “континуум осознанности” имел в виду квазипоэтичность многомерности осознанности и тот факт, что в каждый момент мы можем обратиться к бесчисленно возможным переживаниям: звуков, образов, эмоций, того, что мы делаем, нашего голоса и т.д. Различные поля осознанности не только пересекается в каждый момент так, что каждое из них может поманить нас и повести в определенном направлении; если мы противимся искушению стать активным манипулятором нашего переживания, но верно чувствуем, куда хочет повернуть наше внимание, здесь возникает особый психический поток – интерпретируем ли мы его в значениях формации образа/фона, саморегуляции, или же просто спонтанностью или вдохновением. Такой очень простой акт может потребовать большой смелости, чтобы подчиниться тому, что происходит. Он требует большого мужества и также покорности; он требует многого, этот акт “открытости переживанию”.
Если ты готов рассказать о том, что у тебя не отрепетировано, если ты готов удивиться тому, что сказал, ты можешь выйти из собственного образа. Ты либо выражаешь, либо производишь впечатление. Многое из того, что делается в континууме осознанности, все еще находится в сетях роли, внутри границы не произведения плохого впечатления. Я все это говорю, потому что думаю о том, что происходящее в упражнении такой легкости зависит от твоей степени свободы; зависит от того, чему ты позволяешь проявиться и как ты расцениваешь свои неопределенные потенции. Все зависит от тебя: превратить ли упражнение в тривиальность или в грандиозное событие; все зависит от того, насколько ты открыт и искренен в своем желании работать.
Хочу порекомендовать тем, кто говорит – в монологе – принять во внимание три основные сферы осознанности: восприятие, чувство и действие. В любой момент времени вы осознаете, что происходит посредством внешних ощущений и через телесное ощущение. Вы сознаете, что делаете, не только телом и голосом/ но и внутрипсихических (как, например, ожидая, что появится нечто для высказывания, выбирая, обратиться к тому предмету или к этому), и знаете о своих эмоциях. Я хотел бы предложить, чтобы вы не задерживались на какой-то одной сфере. Будьте уверены, что ваше упражнение не заключается только в бесчисленных восприятиях или в наблюдении того, что вы делаете. Двигайтесь, меняйтесь местами, однако усиливайте наблюдение и экспрессию чувств. Именно чувства интересуют нас больше всего. Именно чувства должны быть раскрыты; однако полезным будет, для того чтобы осознать свои эмоции, заземлиться в восприятиях с тем, чтобы суметь исследовать то, что переживается в этом случае вашего восприятия. Не просто говорите о действиях, позах, модуляциях голоса, что вы наблюдаете, но используйте наблюдения за своими действиями, чтобы определить, как вы чувствуете во время действий: пользуйтесь действиями, как зеркалом своих чувств.
Теперь об инструкциях слушателю. Слушатель сидит лицом к лицу говорящего и сдерживает не только вербальный язык (подходящий к монологу), но и язык тела также. Предложите своему партнеру переживание простого свидетельства того, кто просто сидит без всякого вмешательства, не одобряя и не одобряя. Сдержите улыбки, пожимание плечами и т.д., обратитесь к медитативной технике: ничего не делаю, но присутствую. Расслабьте лицо, глаза, расслабьте язык (который активен даже при внутренней, безголосной беседе). Я также хочу попросить вас не пытаться понять, о чем говорит партнер. Вы, вероятно, заметите, что, не пытаясь, вы поймете лучше, а не хуже.
Вместо того, чтобы постараться понять, направьте свои усилия на внимание; направьте внимание внутрь и наружу: на то, что вы видите, на голос, слова, которые слышите, на то, как вы чувствуете момент за моментом. В обычных разговорах есть определенные скрытые приготовления к реагированию. Здесь же не должно быть ничего кроме внимания к моменту, к вашему партнеру. Пусть все ваше упражнение сводится к продолжительному не судящему вниманию. Вы предлагаете партнеру лишь свое присутствие. Ничего больше – однако эффект этого, вы заметите, вовсе не обычный. И не простой – поскольку столько желания помочь, отреагировать, говорящий иногда кажется таким одиноким.
Третье лицо – наблюдатель. Он сидит перед группой. Первые двое сидят напротив друг друга, а он между ними чуть в стороне. Наблюдатель делает то же. что терапевт: отмечает нарушения правила Гештальта, т.е. отмечает, когда и что не является выражением переживания: когда говорящий отвлекается, увлекается объяснениями, абстрагирует, рассказывает истории, предвкушает и т.д. Наблюдатель также внимателен к нетерпеливым жестам слушателя, который должен оставаться расслабленным: кивает, автоматически жестикулирует и т.д.,- он все отмечает.
III. Упражнения “Обвинитель /Обвиняемый”
Думается, всем известно, насколько часто столкновение обвинитель/обвиняемый становится пиком сеанса Гештальта – точкой взрывного перехода к здоровому состоянию.
Поскольку у человека с внутренними проблемами имеется обвинитель или суперэго, и поскольку каждому обвинителю соответствует свой обвиняемый, то мне кажется, что в неврозе всегда присутствует вопрос самоконтроля, ненависти к себе и самоманипуляции. Таким образом, можно выбрать, на чем основан конфликт. Выбор предполагает систематизацию, а серия упражнений, которые я описываю ниже, представляют постепенную прогрессию.
Первая фаза: Самообличение как Катарсис. Ярости Суперэго.
Катарсис, говорит нам Аристотель, является пиком драмы; если так, то будет наиболее подходящим использовать драматизацию как средство для выявления (и таким образом для осознания) ненавистного самоконтроля, который обычно скрыт в неврастенических поступках и психосоматических расстройствах. (Аргентинский психоаналитик Анхел Гарман говорил о том, как “суперэго грызет слизистую желудка”).
В начале этого упражнения я обычно объясняю, что, когда блокируются поведенческие каналы для экспрессии гнева посредством внутреннего запрета, трудно пережить эмоцию ярости, т.е. драматизация может облегчить обретение этого чувства. (Здесь можно воспользоваться метафорой “затравки насоса”: “Ну-ка, отмочи”,- говаривал Фритц, пока поток эмоции не начал течь в словах, в голосе, в жестах).
Вторая фаза: Переключение Обвиняемого
Вместо переигрывания столкновения обвинитель /обвиняемый я прибегаю к перестановке обвиняемого – к наиболее драматическому применению реверсной техники, которую я знаю в Гештальте: здесь я прошу группу исполнить роль своих обвиняемых (т.е. персонажей, которые являются мишенью для обличения обвинителями в предыдущем упражнении), однако не молящих о пощаде, виновных и страдающих, а наоборот, сознающих всю неправоту и деструктивность нападок обвинителя; принять сторону угнетаемого, чтобы не быть угнетенным; восстать, сбросить ярмо обвинителя и изгнать его словами и жестами, полными гнева.
Третья и Четвертая фазы: Переключение Обвинителя и Работа по Договору
Когда предыдущее упражнение выполняется добросовестно, это может привести к психологическому прорыву: к освобождению от обвинителя с соответствующим ростом внутренней свободы. Однако, по моему убеждению, это не окончательная свобода, не полное освобождение от власти обвинителя. Другой пласт психологической обструкции проявляется со временем, в итоге обвинитель не отсекается, а ассимилируется. Концом ситуации обвинитель/обвиняемый является процесс синтеза, интеграции, диалектического очищения.
Чтобы это произошло, я полагаю, обвинитель должен отказаться от своей роли из полного понимания того, что он делает, и захотеть выйти из непереносимой ситуации (сюда включается и желание послужить целительному процессу). Переключение обвиняемого является лишь половиной лечения основы раскола психики. Другой половиной является переключение обвинителя: сделать его доброжелательным вместо контролирующего, чтобы его сердитость прекратила тиранию психики и стала ранимой и чувствующей.
Самым коротким путем этого переключения является погружение в роль обвинителя, поскольку суперэго выступает как родитель, которого мы создали, чтобы защитить и помочь себе, и наше суперэго желает только помочь нам.
Трудность лишь в том, что суперэго нетерпимо сердито, желает, чтобы мы стали другими прямо сейчас – а так не бывает. Но не могли бы мы научить обвинителя воспринятию невозможности ситуации, которую он создает, пониманию, что своей тиранией психики он никогда не обретет удовлетворения своим алчным требованиям? Не могли бы мы убедить его, что нужно захотеть помочь реализации его идеала ненавязчиво? Это вполне возможно.
Переключение обвинителя (посредством которого индивид переключается от сердитых обвинений к соприкосновению, оставаясь обвинителем, со своими расстроенными желаниями и к выражению их отношением ранимости) выглядит таким подходящим путем к дальнейшему диалогу доминирующей и подавляемой подсущности, что я лишь теоретически их разделяю. На практике же я предлагаю это переключение как продолжение непрерывного процесса. При знакомстве членов группы с этой фазой процесса я предлагаю им придать обвинителю (внутреннему наставнику) возможность говорить, наделить его готовностью выслушать о нуждах обвиняемого, как ребенка. Я сравниваю ситуацию встречи этих двух подличностей, делящих одно тело, подчеркиваю важность научиться жить вместе самым лучшим образом. Я предлагаю также выработать соглашение, подвинуться к заключению договора.
Как можно предположить, в учебной ситуации, где индивиды получают стимул и поддержку в небольшой группе, серия упражнений может быть сравнима по своей силе с неструктурированным сеансом Гештальтам, и я свидетельствовал, по крайней мере однажды, о явлении переживания психологической смерти – “смерти эго”, сущность которой в чистосердечном отказе суперэго от своего поведения тирана.
Клаудио Наранхо: чилийский психиатр, доктор медицины, известный гештальт-терапевт, был одним из первых, кто интегрировал на научной основе духовные учения в психотерапевтическую практику.
Для отправки комментария необходимо войти на сайт.